— Можем побеседовать по дороге?
— Да, конечно. Всего доброго, Зинаида, — барон коротко кланяется графине.
Та молча кивает в ответ и наблюдает, как мы с Богданом направляемся к выходу из зала. Спиной чувствую её злорадный взгляд, но не обращаю внимания.
Выйдя к лифтам, нажимаю на кнопку и поворачиваюсь в Булатову:
— Что вы хотели обсудить, ваше благородие?
— Не здесь, — бормочет он. — Подвезти тебя в школу?
— Я на машине.
— Ничего, поехали на моей. А твоя пусть едет следом.
— Тогда наоборот, ваше благородие. Может, вы слышали о нападении на бутик моей матери. Хочу, чтобы мой гвардеец был рядом.
На самом деле я не думаю, что кто-нибудь, будь то Виталий или кто-то ещё, решится в ближайшее время организовать на меня нападение. Я показал, что у изгоев есть зубы, и довольно острые.
Я сам велел Виктору доложить в полицию об уничтожении преступников. Их ликвидация была полностью законной. Вооружённое ограбление, раненый гвардеец, пострадавшая дворянка — поводов достаточно. По имперским законам у нас было полное право убить негодяев.
Сегодня утром новость появилась в СМИ. Так что все, кто интересуется нашей с мамой судьбой, уже в курсе произошедшего.
В том числе барон Булатов.
— Да-да, конечно, — с пониманием кивает он. — Хорошо, поехали на твоей. Я тебя прекрасно понимаю, знаешь ли. Десять лет назад мне объявил войну граф Тармашев…
Пока мы спускаемся в лифте, с неожиданным интересом слушаю рассказ барона. Вооружённые дворянские войны — почти экзотика в современном мире. Они случаются, но редко. И, как правило, не в столице.
Не сразу понимаю, что Богдан Борисович пытается исподволь меня запугать. Мол, я уже побеждал в войне, и гвардия у меня немаленькая, а бойцы — сущие звери.
Ну-ну. Кто сказал, что я собираюсь с вами воевать, дорогой барон?
— Так что в итоге мы их одолели! — заканчивает Булатов ровно тогда, когда лифт привозит нас на подземную парковку. — Мать графа, к сожалению, была убита при штурме их поместья. А сам он до сих пор платит мне контрибуцию.
А вот это уже слишком прозрачный намёк. И он мне совсем не нравится.
— Достойная победа, ваше благородие, — сдержанно отвечаю я. — Вон моя машина.