— Не поняла, — нахмурилась Брита.
Вместо ответа я выдал мощную струю рвоты. Хорошо хоть, отвернуться успел.
Меня полоскало несколько минут. Как только я думал, что все закончилось, из желудка поступала новая порция. Стало казаться, что сейчас наружу полезут кишки, но рано или поздно дерьмо внутри меня подошло к концу.
Тяжело дыша, я сплюнул густую слюну и утер глаза от выступивших слез.
— Ты вчера перебухал, — констатировала сестрица.
— Мы переспали? — кое-как выдавил я.
— Сам как думаешь?
— Не знаю… Я не помню ни хрена…
Брита встала и включила свет. Он ударил по глазам, как раскаленная плеть, и снова потекли непрошеные слезы. Проморгавшись, я оценил обстановку.
Да, я в Бритином вагоне. Сомнений нет. На кровати, где она обычно спит одна. Круглый столик сдвинут к стене, на нем стоит полупустая бутылка водки, пара смятых банок и грязная посуда. Моя одежда — куртка, комбинезон и нижнее белье — лежит на полу, сплошь залитая рвотой. Меня только что стошнило на собственные шмотки.
— Совсем ни хрена не помнишь? — спросила Брита.
Она стояла напротив, обнаженная, уперев руки в бока, и сверлила меня взглядом.
Хороша. Нельзя отрицать. Фигура, грудь, бедра — все при ней. Но сейчас я и думать не могу о сексе. Да и вообще, какой бы горячей ни была Брита, она, черт возьми, одной крови со мной.
Если мы и правда почпокались, то это гадко и неправильно. И сейчас меня опять начнет тошнить, хотя уже нечем.
— Совсем, — сознался я.
— Как началось, помнишь?
— Что именно?
— Шоу, придурок.
— Сама дура, — огрызнулся я. — Шоу… начало помню…
Я рассказал все до момента, как принял синтамин, и понял, что дальше в памяти сплошной черный провал.