— Конечно, — киваю я.
— Тогда сейчас воскрешу. Помни, воскресить тебя я смогу лишь дважды. Больше не буду, сколько ни проси. Это сложнее, чем ты думаешь. Ну, пока.
— Да я ничего не думаю, — пожимаю плечами. — Спасибо вам обоим. Увидимся!
— Пока-пока! — подёргивается Огурчик.
Типа машет на прощание, наверное. Только у него нет конечностей, нечем махать. Кот закатывает глаза и машет лапой, а в следующий миг я возвращаюсь в своё тело.
Медленно открываю глаза и вижу над собой два красивых женских лица. На одном алые глаза, на другом — жёлто-карие. Оба перепачканы кровью. Лицо Люсиль — зелёной, лицо Жанны — багряной.
— Привет, — улыбаюсь я.
— Ярослав! — одновременно восклицают красавицы и бросаются меня обнимать.
Прижимаю обеих к себе и смеюсь:
— Вы чего? Знаете же, что Кот меня воскрешает.
— Всё равно я так испугалась! — рыдает Жанна, заливая слезами мою шею. — Спасибо! И тебе, Люсиль, огромное спасибо! Я вам жизнью обязана!
— Брось, — говорю я. — Ты ничем мне не обязана. Разве что теперь точно придётся жениться. Я виделся с твоим Огурчиком, он дал добро.
— Да, я тоже его видела, пока умирала, — Жанночка отлипает от меня и размазывает по щекам слёзы вперемешку с кровью. — И я, ну… согласна.
— Совет да любовь, — усмехается Люсиль и тоже выпрямляется. — Ну, что теперь? Получается, ты теперь князь, Ярослав?
— Получается, да, — сажусь и смотрю на обезглавленное тело Корсакина. — Только надо сделать так, чтобы никто не узнал, как на самом деле умер Павел Егорович.
— Оставь это мне, — всхлипывает Жанна. — Наложу иллюзию, никто ничего не поймёт.
— Славно, — киваю я. — Тогда осталось последнее, с чем надо разобраться. Точнее, с кем.
— Герцог? — одновременно спрашивают девушки.
— Он самый.
Подтягиваю к себе Шиповник и крепко сжимаю рукоять. Наслаждаюсь огромной силой, скрытой в мече. На лице сама собой возникает злобная ухмылка: