Потапыч

— Ну нет и нет, — пожал плечами я. — Ладно, раз посидеть не пришлось — попробую на ходу подумать.

И потопал дальше, хотя думалось как-то… не очень. И зверёк ещё этот… Ну вот совсем с толку сбивал, мистика всякая в голову лезла, а при всех прочих равных — от неё не отмахнёшься.

Топал я, начав удивляться тому, что не устаю, как вдруг впереди показался перекрёсток. А это уже что-то интересное. Зашагал живее,добрался до перекрёстка и замер. Дело в том, что с боковой дороги на основную двигал… призрак. Хотя, скорее, «тень», тёмный газ, что-то такое, хотя виделось это как тёмная, частично прозрачная, бесформенная тень. И не одна, а две, пригляделся я, стараясь лишний раз не шевелиться. Большая колеблющаяся теневая блямба впереди, чуть поменьше — сзади. Правда, на меня эти блямбы никак не реагировали, неспешно, но и не медленно повернули на основную дорогу и продолжили движение, скрывшись в дымке.

— Ничего не понимаю, но очень интересно, — негромко пробормотал я, отойдя на обочину.

Что за тени, что хотели, почему тени — не ясно. Но ясно, что пользуются дорогой. И, наверное… очень аккуратно попробую пойти по боковой дороге. Посмотрим, откуда тени двигались, может, что-то понять в окружающем посмертье (или бреде) смогу. И в том, и в том случае — не лишнее.

После чего сошёл с дороги и по обочине, на границе с лесом, двинулся в сторону, откуда пришкандыбали тени. Топал до темноты, ничего и никого не встретил, думал уже присесть-отдохнуть, чуть углубясь в лес (а может, и не стоит, с учётом зверька — мало ли кто, кроме него, в лесу может водиться). В общем, строил я планы на ночёвку, но начать обустраиваться не успел. Впереди, в сгущающихся сумерках, над лесом засиял какой-то… столб света, иначе не скажешь. Видимый с гораздо большего расстояния, чем примерные сто метров размытия. И… очень такой, похожий на луну. Ехидный и саркастичный, иначе не скажешь.

Так что я мысли об отдыхе отбросил и стал пробираться вперёд: вероятность найти там ответы на тысячи вопросов был довольно велик.

2. Посмертная фауна

По мере приближения столб ехидно-жёлтого света, видный даже из-за деревьев, увеличивался, приобретал новые детали, в виде спиральных завихрений… света. Вообще, с ним, как и с «тенями», выходило, что это не столько свет, сколько светящийся объект типа газа. Ну, варианты «плотная тень» и «плотный свет» как-то херово укладывались в моё миропонимание, хотя… Чёрт с ним, по большому счёту. И с Миром, и с его пониманием, которые у меня были. Где бы я ни был — тут это неприменимо, к гадалке не ходи. И хрен она тут есть, эта гипотетическая гадалка.

Так, с бардаком в мыслях, я приблизился к поляне. Её заливал этот плотный свет, ну или светящийся туман — и так, и так сказать можно. Из центра поляны в небо бил столб более яркого (хотя приглушенного и ехидного) света. И луна показалась, так что сравнивать было с чем — всё то же, издевательское свечение. Посмотрел я на это в условных ночных сумерках (условных, потому что от свечения было вполне достаточно света) и решил на поляну выйти. Страшновато, с одной стороны. Но с другой — чего бояться? Что-то делать надо, разбираться надо. А ждать дня… Зачем? И так ехидного света достаточно, всё засвечено, можно сказать.

Вздохнул мысленно, да и потопал на поляну, для начала — по периметру, а потом и к центру приблизился по спирали. И стал обладателем кучи информации, которую хрен знает, как интерпретировать. Первое: поляна была, можно сказать, «мощёной», чего со стороны не видно. Но мощёной не просто так. Её покрывали срезанные практически заподлицо с землёй древесные пни. Гладкие, практически окаменевшие, притом здоровенные и настолько близко друг к другу, как деревья в принципе расти не могут: ни света, ни почвы не хватит. Но — были, факт, данный в ощущениях, ногам поприятнее, чем по траве шкандыбать.

Далее, на поляне копошились тени, неразличимые издали из-за жёлтого света, но именно из-за него заметные вблизи. Не реагирующие на меня от слова «совсем», я даже рукой в одну, мысленно поморщившись, потыкал. Рука прошла сквозь тень без препятствий, а тень продолжила бултыхаться-подёргиваться.

И, наконец, к столбу я подойти не смог. Приблизившись ближе к центру поляны, я стал ощущать сопротивление. Как будто светящийся туман-свет становился всё более плотным. То есть, дышать я мог, но при приближении к центру на моём пути сконденсировалась всё более и более, помимо продвижения, плотная подушка тумана. То есть на определённый момент я просто не мог сделать шага, нога не двигалась. Подёргался я с разных сторон, ну а что? Если куда-то не пускают, то там ТОЧНО есть что-то интересное, а может, даже полезное. Но пройти не смог, да и махнул рукой. Потому что и без этого недостижимого света было, о чём подумать.

Вернулся на дорогу, да и потопал, задумчивый, по дороге в обратный путь. Дело в том, что я, кажется (почти гарантированно!), понял, что это за тени. Это, судя по всему, живые. Люди, животные, что-то такое. Потому что если присмотрется к теням, совершенно бесформенным, то выходило, что это какая-то домашняя животина в стойлах, ну и люди в домах. Ни самих домов, ни стойл, ни людей я не видел, само собой. Но из общего взаимоположения, размеров теневых блямб, а главное — их поведения друг относительно друга выводы просто напрашивались. Как минимум, несколько пар теней точно трахались — просто ничем иным их не хаотичные, а ритмичные взаимоподёргивания не могли быть. И… ни черта не понятно. Но с учётом «посмертия» выходит, что я в каком-то душевном мире, в котором живые отражаются этакими тенями. Может, и не так, вплоть до того, что тени — это нормальный вид для местных аборигенов, а я — несвойственная форма жизни… хотя стоп. Зверёк: вполне материален, кусач. И как-то на тень-призрака не тянул совсем…

Додумать это мне не дал ещё один представитель, чтоб его, местной фауны! Правда, осознал я это далеко не сразу: меня сбило с ног ударом по плечам, в шее чувствовалась резкая боль, накатила слабость… и тут я натурально ОЗВЕРЕЛ! Какого хера меня какая-то пакость, которой я даже не видел, убивает⁈ Не желаю умирать!

И, несмотря на бредовость этого желания (но вполне искреннего), оно реализовалось: слабость откатила, хотя боль в шее и плечах была чертовски неприятной. Правда, если сравнивать с пулевыми ранениями перед прошлой смертью — ерунда. Потому что мне сейчас было чертовски больно, а от серьёзных ран — больно не бывает, сначала уж точно. А, напротив меня, прижавшись к земле между деревьями, ощерилась оскаленной пастью угольно-чёрная рысь. Метр с чем-то длиной, гибкая, но явно рысь, несмотря на чёрный цвет: бакенбарды, кисточки на ушах, хвоста почти нет. И, как и зверёк из-под холмика, светилась: если бы не «подсветка» я бы эту тварь и разглядеть бы не смог в ночном лесу. На кончиках чёрной шерсти твари сияли тусклые голубые огоньки, выдавая этаки контур. Так же светились фиолетовые глаза, и даже… пасть с зубами. Не ярко, красноватым и белым светом, но достаточно, чтобы их различить. И рычала эта тварь на меня, припав к земле: точно готовясь к прыжку.

А что мне делать-то⁈ Голому, в лесу… Бежать? А смысл, догонит, сожрёт усталым. И нет никакого смысла пытаться лезть на дерево — она туда заберётся и начнёт харчить с ног. Это я так растяну «удовольствие», причём скотской рыси, а не себе! Допустим, отожрёт она мне ногу и удовлетворится — тварь не столь велика, чтобы меня целиком схарчить. Вот только безногим жить мне как-то не улыбается, да и есться по кусочкам. Но что мне делать-то? Хотя…

От животных человека отличает, помимо кучи неприятных и идиотских моментов, разум. Правда, эти самые неприятные моменты тоже из-за него, да и чёрт с ними. Главное: хищники охотятся по шаблону. Эта рысь — засадный хищник, прыгающий на загривок жертвы с дерева. Мне сейчас чертовски повезло: она то ли промазала, то ли ещё что-то, чёрт знает. А на данный момент тварь рычит на земле и ждёт не просто так. У неё нет рабочих схем, как меня прибить: я очевидно выбиваюсь из списка её типичной добычи. Оставить в покое она меня не оставит, это по рычанию понятно. Да и как бы мне не хуже стало, если она убежит: набросится на меня второй раз с верхотуры, а мне второй раз не повезёт. Но идти на второй заход «с дерева» тварь не собирается: рычит, глазёнками сволочными бегает, прикидывает, как бы на меня напасть. И вот тут кроется мой шанс. Палок и камней в округе нет, а если есть — искать их верное самоубийство. От рыси взгляд отрывать нельзя, тотчас же кинется. Но именно кинется, у неё всего два способа наносить ущерб: когти и зубы. И точно бросится в прыжке — по другому не умеет. И это шанс, дохлый и мизерный, но какой есть. Помирать я точно категорически не согласен!

Но тварь как сидела, рыча, так и сидит, не сводит с меня взгляд. Не бросается, меняет опорные лапы, готовая к прыжку, но не прыгающая. И явно ждёт моей ошибки. И… наверное, стоит ей эту «ошибку» предоставить. Пока я не устану, решимость не пропадёт. Так что, мысленно взвыв, я отвёл взгляд. Не от твари, а от её глаз, смотря на лапы. И — сработало. С щелчком ломающихся веточек и шелестом травы тварь кинулась на меня, вытянув когти и раззявив пасть. А я радостно оскалился, потому что в этом и был мой шанс. Лапами тварь явно намеревалась вцепится в плечи, а пастью начать рвать и трепать то, что между плеч. И это будет больно. Но шанс очень неплохой, сгруппировался я, подставив левое плечо и правый бок. В которые тварь радостно и вцепилась, что было чертовски больно. Но, чтобы выжить, мне предстояло сделать себе ГОРАЗДО больнее. И я, не первый и не десятый раз мысленно взвыв, со всей дури ударил в нос над раззявленной пастью кулаком.

Полные злобного торжества буркалы рыси сошлись на пострадавшем органе, после чего её от меня отбросило. А я, не выдержав, подпрыгивал и дёргался, злобно ругаясь: