– Ну-ну, – засмеялся комэска, удаляясь под звуки пьяной гармошки.
Здание бывшего путевого дворца Круглов узнал сразу. Несмотря на обветшалый фасад, в ряду ютящихся рядом одноэтажных домов он выделялся своими трехъярусными размерами и пятью квадратными колоннами у парадного подъезда. Между колоннами, у входа, высилась фигура молоденького постового в кожаной, истертой до белизны тужурке, туго перетянутой солдатским ремнем. На голове топорщилась выцветшая армейская фуражка; на бедре, словно прилипшая, пузырилась кобура нагана.
Постовой вопросительно поднял голову, когда проходящий мимо военный неожиданно свернул в тень колонн.
– Куда? – недовольно буркнул он, загораживая проход.
Круглов приблизился:
– Губчека?
– Хотя бы и так, – не опуская головы, протянул парень, словно давая понять, что это не место для праздного любопытства.
– Мне к товарищу Брюсу. Вот бумага.
Круглов вытащил из внутреннего кармана шинели листок и, развернув, протянул охраннику. Тот поднес документ к глазам, медленно, по слогам, прочел содержимое, затем внимательно посмотрел на комэска:
– Документы есть?
Круглов протянул еще одну бумагу. Парень вновь прочел все, что было написано в ней, важно свернул листки и вернул хозяину:
– Проходи, товарищ Круглов! Товарищ Брюс на втором этаже, третья дверь слева.
В приемной начальника отдела Губчека, за широким дубовым столом, склонившись, сидел краснощекий юноша в старенькой, но аккуратно выглаженной гимнастерке. Когда Круглов вошел, парень, тряхнув русым чубом, поднял голову. Комэска поразило его лицо – по-юношески красивое, приятное и в то же время до чрезвычайности непроницаемое и не по летам серьезное, почти каменное. Круглов даже почувствовал легкое замешательство, когда из-под этой маски вдруг сверкнули живые глаза и пронзили его изучающим взглядом серых глаз.
– Вы к кому, товарищ? – пробасил хрипловатый голос, никак не соответствующий юной наружности парня. Круглов быстро пришел в себя, крякнул и, злясь на свою минутную слабость, громко объявил:
– К товарищу Брюсу. Вот телеграмма и удостоверение. Меня вызвали с фронта.
Парень, мельком взглянув на протянутые бумаги, коротко, словно допрашивая, прохрипел:
– Круглов Григорий Михайлович?
– Он самый…
Парень с минуту разглядывал посетителя и уже мягче, но по-прежнему протокольно объявил:
– Товарищ Брюс на совещании. Раздевайтесь и подождите. Совещание закончится с минуты на минуту.
ebooksa