С тех пор нас с сестрой растили бабушка и отец, не делая различий между нами. До тех пор, как в семь лет у меня не случился первый приступ... Но даже тогда папа не отказался от меня, несмотря на то, что я ему не родная.»
- Ты что-нибудь знаешь о своем настоящем отце? - вырвал меня из раздумий вопрос Влада, а я вдруг разозлилась.
- Мой настоящий отец, тот, что растил меня все эти годы. Про того, кто сделал мое матери ребенка и бросил, ничего сказать не могу, - холодно процедила я. - Разве что, только тот был человеком. Будь это иначе, по моей ауре было бы понятно.
- И тебя никогда не интересовала личность твоего кровного отца? - скептически выгнул бровь мужчина.
- Быть может и интересовало, - равнодушно пожала плечами. - Вот только единственный человек, который мог хоть как-то утолить мое любопытство, к тому моменту уже умер. Мать решила унести эту тайну с собой в могилу.
Г оворила я вроде бы и бесстрастно, в то время, когда в душе бушевал ураган чувств.
Хотела бы я узнать личность моего биологического отца? Трудно сказать. Я не особо горела желанием посмотреть в лицо тому, кто сделал матери ребенка и бросил. Благо, у меня был замечательный папа. Пусть и неродной по крови, но самый близкий и любимый, которого я до сих пор безгранично люблю.
С другой стороны знание личности этого индивида, а так же разговор с ним, мог бы прояснить некоторые детали. Если не мои приступы, то хотя бы, почему мать отказалась хоть что-то о нем рассказывать. И если окажется, что бабушкина версия правдива и маму изнасиловали, думаю, моя рука бы не дрогнула. Я с удовольствием посмотрела бы, как этот ублюдок захлебывается кровью от моего кинжала.
- Тебе не показалось это странным? - задумчиво спросили у меня. Оборотень меня что, за идиотку принимает? Конечно, это странно, особенно, по мнению Влада. Вот только я тоже не раз думала над этим и все больше верила в версию изнасилования. Это бы многое объясняло. И нежелание матери говорить об этом - в том числе.
- Смотря, с какой стороны смотреть, - хмуро ответила я, через какое-то время, пребывая в своих невеселых мыслях.
К сожалению, люди в большинстве своем очень жестоки. Особенно в замкнутых общинах, которые придерживаются старых взглядов. В таких, как моя деревня, в которой выросла.
Нет, я не могу сказать, что мне плохо там жилось и каждый второй, если не первый, гнался за мной с вилами, если видел в брюках. Нет, люди на многое закрывали глаза, если это было им удобно. Как в моем случае. Мне повезло, так как мой отец и бабушка были единственными лекарями на всю деревню. И на насколько ближайший. Меня старались не трогать, дабы не лишиться в лице моих родителей единственных возможных людей, которые могут помочь при болезни. Затем, после смерти бабушки и отца, когда я переняла их знания, людям пришлось снова мириться с моими странностями, так как их жизнь напрямую зависела от меня.
Но тем, кому так не повезло, не спускались никакие провинности. Все жили старыми устоями, где женщина бесправна, а мужчина практически ее хозяин. Я уже приводила некоторые примеры о том, что женщина без опеки мужчины в обществе не допускается. Где обучать женщин наукам - считается почти постыдным делом. Там, где маленьких девочек отдают замуж, как только они закровят, без ее на то желания.
Мы некоторое время помолчали с оборотнем, пребывая каждый в своих мыслях. Я даже не заметила, как от нервов стала грызть губу. Эх, думала, что избавилась от этой привычки...
- Что ж, - выдохнул оборотень, привлекая к себе мое внимание. - С этим, худо-бедно, разобрались, - сказал он, поднимаясь. - Пойдем, я покажу тебе твое место работы. Заодно обсудим наше сотрудничество.
По этому поводу, я ничего против не имела. Потому послушно встала с места и последовала из кабинета вслед за Эдлером, который галантно придержал мне дверь и пропустил вперед на выходе.
Мы вновь плутали коридорами, стараясь сохранять дистанцию между нами. Оборотень предложил, было, мне локоть, но я отказалась, чем вызвала его недовольство. Правда, он ничего не сказал, даже руки за спиной сцепил, но как смотрел.
По дороге мне рассказали суть моей работы, ее график и некоторые наработки моего предшественника. В целом я осталась довольна. Ничего сверхнового мне в обязанности не присовокупили, что уже хорошо. Условий тоже было немного: в замке был негласное правило, по которому все служащие женского пола без исключения обязаны были носить юбки. В виде исключения, во время работы в лаборатории, когда я не буду вести прием, мне разрешался эльфийский стиль. Но только пока никто не видит. Меня это вполне утроило и не удивило. Как мне уже было известно, в стране оборотней, несмотря на более свободные нравы, нежели у людей, женщинам так же запрещалось носить брюки. Это считалось неприличным.
Я невольно взглянула на свою тунику и брюки, в которых по привычке вышла из комнаты на встречу с Владом, и загрустила. Становились понятны ошарашенные взгляды встречающихся нам оборотней. М-да, неловко. С печалью подумала, что придется просить несколько платьев у сестры.
Следующим условием было, мое обязательное присутствие на всех приемах пищи. Это он, видимо, вспомнил мои пропадания за работой в военном лагере. На мой вопрос, можно ли хотя бы просить приносить еду мне на рабочее место, дабы не отвлекаться от процесса, получила категорический отказ. Мне следовало каким-то образом умудряться совмещать работу и приемы пищи в общей зале, причем в соответствующем виде. То есть, при всем параде. Как это сделать, когда больной мог прийти ко мне в любое время?