– Зачем? – тут же насупилась сестра, но позволила увести ее на второй этаж.
– Надо, Яна. Надо! – почти взвыл я.
Поняв, что меня в очередной раз окрикивают, пришлось признать, что последние десять минут только и делаю, что нетерпеливо притопываю, вместо того, чтобы влиться в дружеский разговор. Но сконцентрироваться и расслабиться не получалось. Напротив, поймал себя на мысли, что вот уже некоторое время мысленно подыскиваю достойный повод, чтобы свалить, и, если не составить Светлане компанию, то, хоть проведать ее.
Себя я в который раз успокаивал тем, что просто переживал о незнакомке в моем личном кабинете, но на деле даже близко не допускал мысли, что Аксенова может что-то стащить или рыться в моих вещах. Разумеется, все ценное я держал в сейфе, а постыдного, за исключением завалявшегося грязного белья (моего) и припомнить не могу. Но, так как белье и носки я не разбрасываю, храня их в специально отведенном месте в санузле – то переживать по данному поводу было бессмысленно.
Вспомнилась пачка презервативов в ящике стола… с другой стороны, я взрослый мужик, и «резинки» упакованные, а не использованные.
– Смирнов, ептить твою за ногу! – гаркнули в ухо, словно медведь заревел, отчего исключительно на рефлексах выбросил руку в сторону того, кто решил подкрасться. Повезло, что этим «некто» оказался Панфилов, потому удар блокировал и увернулся.
– Твою ж мать, Тима! – возмутился я. – Я же и попасть мог. Просил же не подкрадываться!
– Да кто подкрадывался? – обиделся друг. – Мы до тебя уже минуту доораться не можем, ты на нас не реагируешь!
Я с вопросом посмотрел на друзей, те нестройно закивали, подтверждая слова Тимофея.
– Ты где витаешь? – задал вопрос Валера, пока стоящая с ним в обнимку Янка подозрительно щурила глаза, в ожидании моего ответа.
От необходимости отвечать, меня спасла официантка из моего персонала, которая, извинившись, зашептала мне на ухо:
– Павел Витальевич, там девушка, которая в вашем кабинете…
– Что с ней? – заволновался я. Официантка переступила с ноги на ногу и тихо ответила:
– Она плачет. Пока я принимала заказ – все было нормально, но когда сейчас поднялась к ней с закусками, она сразу в слезы… – почти с паникой в голосе поведали мне.
– Ребят… – начал я, обернувшись к притихшим друзьям, не став дослушивать подчиненную. – Ребят, извините, но мне нужно отойти на некоторое время. Вы побудьте здесь без меня, окей? Все за мой счет, разумеется. Развлекайтесь! – выкрикнул я уже буквально на бегу, а после в несколько секунд достиг третьего этажа и, постучав для проформы, вошел в помещение.
Как подчиненная и сказала, Аксенова сидела за моим столом в окружении шести тарелок с закусками и всхлипывала, роняя все новые и новые слезы, которые растирала по щекам.
– Светлан! – позвал я с тревогой и быстро подошел к вздрогнувшей и, кажется, испугавшейся моего появления, Аксеновой. Так испуганно икнула, пораженно распахнув мокрые глаза, а затем почти с ужасом наблюдала, как я развернул ее на кресле и опустился на корточки, чтобы взять девушку за руки и с тревогой спросить. – Что случилось? Болит что-то? Вас кто-то обидел? Что-то с малышом?
Шмыгнув мокрым носом, она попыталась отобрать у меня руки, для чего даже подергала их, но я держал крепко, опасаясь, что она может сейчас себе навредить. А в мягком и безопасном кресле все же как-то спокойнее.
– Н…ик…н-нет, – с трудом выдала она, заикаясь, а затем уже, было, успокоившись, неожиданно вновь жалобно скривилась, выдавая новую порцию слез. Очередная попытка забрать у меня свои руки, и вновь неудача, отчего она, собравшись с силами, маловнятно сказала: – Н…но-о-ос у-у-утереть… ик… надо.
Поняв смысл сказанного лишь спустя секунду, я все же отпустил ее, чем она воспользовалась и тут же потянулась за салфеткой. А затем с намеком на застенчивость промокнула нос. Но этим дело не ограничилось, промокнула снова… не помогло, и, жалобно хныкнув, смиренно сморкнулась, пряча от меня зареванное и смущенное лицо.