Война после войны

После грязной, но необходимой работы простые боливийские крестьяне, сопровождаемые индейским вождём по имени Гек, доедут до тайника, заберут деньги, поделят их, а все документы отдадут щедрому Геку, который добавит им «бабла», но позже. Это зависит от бумаг. Если заплатить сразу, то будет слишком подозрительно и практичные боливийские крестьяне заподозрят, что их нагревают.

Впрочем, вчера было чуточку иначе. На обед к кайманам неожиданно попали и простые боливийские крестьяне. Ничего личного. Простая ротация кадров. Гильермо Вискарра, может надолго уехать, а оставлять без присмотра непредсказуемых садистов нельзя.

Откуда я всё это знаю? В первый раз что ли? За четыре года сто двадцать седьмой раз Организация теряет верного сына Фатерлянда, а у Гека это уже девятая ротация кадров.

* * *

Это было три с половиной года назад. Ещё шла война в полураздавленной Европе, и в Южную Америку хлынул поток тех, кто бежал из своих стран от Советского Союза и его союзников. Греки, албанцы, болгары, румыны, венгры, поляки, воры, убийцы, дезертиры, мелкие осведомители, полицаи, каратели. Кто-то осел в Африке, но многие добежали и сюда. Огромный портовый город перевалочный пункт всякой швали. Трущобы их временный дом, но он может стать постоянным, если хозяева дадут слабину.

Паула вполне оправдывала своё имя и была маленькой, но очень бойкой девушкой и очень молоденькой, почти ребёнком. Она была похожа на Фею, а по Майке я не просто скучал, а жутко тосковал. Как и все местные бандиты, я просто обязан был оправдывать своё название и периодически подтверждать свой статус, но как-то упустил это из виду. Посчитал, что если я в самом начале сложил небольшую поленницу трупешников прямо на улице, то статус подтверждён навечно.

Это, в общем, так и было — завсегдатаи трущоб смотрели на меня с нескрываемым ужасом, но времена меняются. Местные дети растут и периодически ищут себе на задницу волнений. К ним добавляются сдёрнувшие из отвоевавшей Европы надзиратели концлагерей, полицейские осведомители и прочая подобная мразота, сразу не попавшая под суровую, но справедливую руку освободителей. По вечерам от недостатка мозгов и мнимой безнаказанности они, меряясь друг перед другом дешёвыми понтами, поигрывают плохонькими навахами, трофейными штык ножами или потёртыми револьверами да разнообразными пистолетами. Попадаются и вовсе экзотические стволы, которые я с удовольствием покупаю или обмениваю, собирая собственную коллекцию.

Словом, безбашенных отморозков хватает и в тёмных переулках иногда бывает весело, а выгляжу обычно я достаточно безобидным франтом. Вот и в тот вечер, выйдя от босса, у которого бывал крайне редко и только по очень денежным делам и, пройдя пару кварталов, я неожиданно воткнулся в мелькнувшую перед лицом «Наваху».

«В принципе ничего страшного, будет у меня ещё одна "Наваха». — Подумал я, укладывая на грязную мостовую недокормленного в детстве юнца до этого стоящего в проулке на шухере.

Неожиданно в полутьме раздался писк, потом женский вскрик, звук удара, треск разрываемой одежды и в проход выскочила полуголая Майка. Переклинило меня мгновенно. Я и так на улице никогда не разговаривал просто потому, что по-испански плохо говорил, а увидев метнувшегося за ней коренастого мужика с голым торсом…

В общем семь трупов. «Наваха» подвернулась очень вовремя, а полуголого мачо потом едва опознали. Нет, конечно, Марселлино по кличке «Марко» опознали. По штанам, татуировкам, шраму на руке и загривку. Вот только рожи у него не было — мостовая оказалась значительно крепче.

Поняв, что это не Майка, а какой-то незнакомый, но потрясающе красивый ребёнок, я закатал девчонку в свою рубашку, подхватил её на руки и направился обратно. Надо было прояснить непонятку. Набрасываться на меня с «Навахой» в этом районе никто не имел права.

Мой жирный и хитрый компаньон, слегка прибалдел увидев меня. У меня бордель с постоянно меняющимися коронными, на их взгляд, шлюхами, а я замухрышек на улице подбираю. Причём проданных собственными родителями правильному пацану на пару ночей. Чтобы он да не знал, что творится в его районе? Мой компаньон знает всё, иначе его завалят те же пришлые или собственные подручные. Но какая покойнику разница, кто его привалил?

Потом босс местной мафии продрал глаза и прибалдел ещё больше. Я только тогда понял, что снять рубашку было не самой лучшей моей затеей. У меня такой иконостас пулевых и штыковых отметин, что лучше бы я притащил голую девчонку, а я так по всей улице прошёлся. Но что сделано, то сделано.

Не раздевать же и так запуганную до дикого ужаса девочку? Мало того, что она меня узнала — некоторые несознательные обитатели трущоб мной маленьких детей пугают, так и основной ужас городского дна лицезрела во всей красе.

Для этой девочки мой босс выше, чем президент страны, министр обороны и начальник местного полицейского участка вместе взятые. Они тусуются на Олимпе практически рядом с богом, а шестёрки моего босса по земле шарятся. Он здесь царь, заместитель бога и Дева Мария до кучи. Мигнёт и уже через десяток минут её семью вырежут всю до единого человека. Как не обмочился ребёнок, не знаю.

Эта незнакомая мне малышка на тот момент даже не подозревала, что, если с её головы упадёт хотя бы один волосок, мы с Кубиком всю округу перебьём. Принцип у нас такой, надо сказать очень необычный для этих мест. Все родственники тех местных разбойников, которые пострадали по нашей вине в самые первые дни нашего появления здесь, сейчас работают в нашей структуре.

Это оказалось очень удобно. Своих людей у нас на момент открытия наших совместных предприятий с «городским ужасом» не было, а теперь нам благодарны огромное количество женщин и детей, которые не подохли с голода только благодаря нам с Кубиком.

То, что их мужья и братья отправились на кладбище только потому, что не на тех наехали, воспринимается местными жителями философски. Мстить бессмысленно, это как под дорожный каток всей семьёй улечься, а кормятся они у нас в порту, в кабаке и на складе, да и в трущобах их боятся трогать.

Был один дурной озабоченный кадр, что попытался догнать вдовушку, которая в наш кабак посудомойкой устроилась и ночью возвращалась домой. Догнал её почти у дома, но деваха вырвалась и с воплями добежала до соседей. Ну а соседи не сильно думая, уже на следующее утро вломили этого дебила нам с Кубиком.

Смельчак выжил. Даже зарабатывает теперь больше многих — крутится у билетных касс в порту. Безногому инвалиду много подают. Правда, он больше за вдовами не бегает. Жена и вдовы ему теперь без надобности. Зато взамен у него скоро голос на фальцет изменится.