Не знаю, поняла ли бедняжка подоплеку в моей похвале, но внешне это никак не проявилось.
– И еще я взяла на себя смелость… – Нила протянула мне один из пакетов. Переминаясь с ноги на ногу, она робко улыбнулась, демонстрируя очаровательные ямочки. – Здесь кое-что на ужин. Я помню, что вы не принимаете еду и питье из рук чужаков, но подумала… Вдруг вы голодны, а ваши принципы имеют исключения? Не ищите в моих действиях плохого смысла, пожалуйста. Каждый вечер я захожу в столовую и беру ужин для себя и декана. У меня договоренность с поваром, чтобы оставлял несколько порций на вынос. – Она демонстративно потрясла вторым пакетом. – Сегодня гер Ардо уехал, и… В общем, это не я готовила, поэтому можете смело брать. А если нет, то… тогда… унесу.
Она говорила так долго, что я должна была испытать раздражение. Но этого не случилось. В этой девушке было нечто интересное: только что я видела ее злость, а теперь наблюдала искреннее желание помочь. Она ассоциировалась с открытой книгой, в которой невозможно скрыть хоть что-то. Или это была игра? Своими словами, действиями, мимикой Нила заставляла испытывать расположение, тянуться к ней в ответ, довериться.
Никогда раньше я не встречала таких людей. Может быть, именно поэтому Налсур пригрел ее рядом? Наблюдал? Следил и пытался понять, что это за дар?
– Давайте сюда пакет. Проверю еду специальным артефактом, – ответила я, предупреждая: – Если там есть хоть что-то, способное навредить, мы станем врагами. И завтра же я пущу про вас гадкую сплетню, Нила.
– Сплетню? – В темных глазах отразился священный ужас.
Я с воодушевлением кивнула. Дружить никогда не умела, за то мстить и пакостить – всегда пожалуйста.
– Разве есть артефакт, который может проверить даже на желание навредить? – уточнила умненькая девушка.
– Безусловно, – солгала я, не моргнув глазом.
Нила удивленно покачала головой:
– Ясно, – пробормотала она и тут же затараторила: – Н-надеюсь, у вас нет аллергии на эл-лементарные специи? Н-наши п-повара добавляют к к-к-картофелю с мясом ч-чеснок, лавровый лист и к-кинзу. А может, и еще что-т-то…
Она смотрела на мой пакет так, словно уже жалела о проявлении своей доброты. Еще бы. Но кто-то должен показать наивной бедняжке, что от добра нельзя ждать того же! Не в нашем мире. И где Налсур? Если уж пригрел глупую девчонку – нужно следить за ней.
Убрав пакет себе за спину, я спросила, не в силах побороть любопытство:
– Сколько вам лет, гера?
– Двадцать, – ответила она, бледнея. Затем добавила, заикаясь: – Только н-начала ж-жить.
– Ну, бабочки вообще живут от двадцати до сорока дней, – припомнила я. – И не жалуются.
– М-может, и жалуются, просто мы не п-понимаем, – парировала девушка, сделав шаг назад.
– До скорого, – улыбнулась я.
– До какого скорого? – нахмурилась она. – Зачем?
– Если в еде что-то вредное – приду мстить, а если нет, стану заходить на чай, – пояснила я очевидное. – Ведь вы, Неонила, войдете в круг моих близких, из рук которых я принимаю съестное. Станем подружками. Поздравляю.