Там, на той стороне

— С самого своего рождения. Вот уже седьмой десяток скоро. А я все еще помню, словно это было вчера, запах, который витал по комнатам с самого утра, когда матушка собиралась на работу. Можете себе представить, мистер Кэмпбелл? Запах пудры и горячих блинов. Если их смешать вместе, получается… я даже не могу придумать этому слово. Детство? Взять бы, да запихать его в банку и доставать, когда уж совсем все осточертело. Здорово я придумал?

— А вы романтик.

Все что Натан смог вспомнить, как все детство, с утра до вечера бегал по улицам Нью-Йорка и раздавал журналы. Приемная семья для него была работодателем, а он маленький щуплый работник, которому никак не удавалось сделать план.

— Должно быть, у вас было счастливое детство, — добавил Натан.

— Вот именно, счастливое. И я ни о чем не жалею, честно слово. Все что ни делается, все к лучшему. Ни капли сожаления на мою седую голову.

— Вы хотели о чем-то со мной поговорить? — спросил Натан.

Мистер Эйверитт огляделся с опаской, видно было, что сделал он это не нарочно, а словно и вправду ждал, что кто-то выскочит из кустов.

— Пойдете-ка в дом, — предложил он, выбрасывая окурок в траву. — К вечеру здесь становится еще холоднее.

II

Натан сделал глоток и почувствовал, как бурая жидкость медленно опустилась на дно желудка, отдаваясь приятным теплом по всему телу.

— Особый виски, на особый случай! — произнес Эйверитт так, словно это был тост. — Таких бутылок в мире всего пару сотен. Да-да! Именно так! С этим глотком мой дорогой Кэмпбелл, вам удалось прикоснуться к истории. Если обратите внимание на дно, — мужчина аккуратно наклонил бутылку, — то можно увидеть едва заметные буквы. Видите?

— Не очень.

— Лучше будет, если прислонить руку.

Эйверитт аккуратно, точно ребенка, передал темную бутылку Натану и почти не моргая следил за каждым его движением.

— Что-то и правда есть.

Натан нащупал шероховатость и теперь медленно водил по ней пальцем.

— Кажется это «А», я прав?

— Т-а-а-к, а теперь чуть левее, — мужчину забавляла эта игра. — Нащупали еще?

— Ага… а эта, похоже … на «Г».

— Именно!