— Ну, ё-моё! — начал разуваться. — А в университет что он не пошёл?
— Не могу, говорит, — шепнула мне Тамара Тенгизовна, услышав, как кровать в комнате заскрипела.
— Привет, — прошёл я в комнату и увидел Ираклия. Он уже понял, что ему придётся разговаривать со мной и сел в кровати.
— Привет, — буркнул он.
— И что происходит? Чего ты не приехал сегодня в университет?
— Сил нет, не хочу и не могу, — не поднимая на меня взгляда, ответил он и опять лёг, правда, к стене отворачиваться не стал. Уже неплохо…
Взял стул и сел с ним рядом.
— Ну, так дело не пойдёт, Ираклий. Рано ты ручки сложил. В жизни ещё столько будет потерь, проблем, несчастий, без этого не прожить. Но всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Поэтому надо через «не хочу» вставать и идти вперёд. Чего ты раскис? — пытался я заставить его говорить. Слышал где-то, что иногда человеку достаточно выговориться. — Что такое? На ноги встанешь, учёбу продолжишь, всё же хорошо…
— Мне так не по себе от того, что парни погибли, — первый раз взглянул он на меня. — Такие молодые, вся жизнь впереди…
— Это, конечно, тяжело, особенно для их родителей. Но погибли они по своей собственной воле. Уверен, что не первый раз они с пьяным водителем за рулем катались, вряд ли это было случайностью. Скорее, какая-то глупая традиция, принятая в их тесной компании, в которую ты случайно попал. А представь, что ты тоже мог бы погибнуть из-за них. Ты лучше вспомни, как ты из-за них пострадал! Больше месяца в гипсе, учишься ходить заново. С должности комсорга вылетел! И ещё неизвестно, какие будут отдалённые последствия у этой травмы. Вот в чём ты виноват? За что тебе переживать?
— Не надо было идти в ресторан, — опять уставился в потолок Ираклий.
— А ты мог тогда отказаться?
— Да не мог, дядька бы обиделся.
— А сейчас?
— Да пошёл он.
— Вот видишь, у всего есть свои плюсы и минусы, — сказал, слегка улыбнувшись, я. Он вопросительно посмотрел на меня, мол, ты серьёзно? — Ну, сам посуди, — добавил я. — Теперь у тебя есть полное моральное право посылать дядю с его советами далеко и надолго. Он себя проявил, теперь ты знаешь, что он гнилой человек, даром, что родственник. Можешь теперь с чистой совестью жить своим умом.
Ираклий закинул руки за голову, о чём-то думая.
— Так что, дружище, хорош жалеть о том, что уже не исправишь. Твоей вины во всем этом нет. Займись здоровьем. Что там тебе доктор говорил? ЛФК, массажи… И университет.
— Угу, университет… Я еле хожу.
— А так и будет, если будешь только лежать и думать, ах, если бы, да кабы… Маресьева помнишь? У него сломаны ноги были, обморожены, гангрена начиналась. А человек полз по зимнему лесу, и для него не стоял вопрос «жить или не жить». Только жить и врага бить. С ногами или без, это уже второй вопрос… Конечно, авария страшная была, ты её никогда не забудешь. Но ты остался жив, сам двигаешься, мозги в порядке, тебе судьба дала ещё один шанс, нельзя им пренебрегать, надо жить дальше, Ираклий. И если хочешь, давай съездим с тобой на кладбище, парней помянем…