– Конечно. О чем речь! Кто еще поедет со мной?
– Можешь взять кого-нибудь из своих немецких друзей. Пусть проветрятся. – Комендант был плохой актер, поэтому, когда он сделал вид что задумался, Юрген, наоборот, напрягся. – Пусть это будет кто-нибудь из женщин.
Такое предложение еще больше удивило разведчика. Хитрый террорист наверняка что-то задумал.
– Могу я взять Ульрику? – он вспомнил, что бывшая журналистка, а теперь боец немецкой террористической ячейки «Группа Красной Армии» переживала о своих оставленных с чужими людьми малолетних дочках. В Аджлуне может представиться возможность позвонить в Германию.
– Конечно, завтра на рассвете и выезжайте. Да благословит аллах ваш путь.
Хоть и старенький, но довольно резвый микроавтобус катил по пустынной трассе. Юргена со вчерашнего вечера никак не покидало чувство тревоги, поэтому, когда их на дороге остановил передвижной пост палестинских военных, что-то подсказало ему, что все началось именно в эту минуту. От этого пришло успокоение, неизвестность ушла.
На иорданской территории палестинцы вели себя как хозяева. Им дозволялось практически все, в том числе и полицейские функции.
Два бойца в оливковом камуфляже, с укороченными автоматами Калашникова на плече, по самые глаза замотанные в бело-розовые куфии, подошли к остановившемуся автобусу с двух сторон. Они настойчиво попросили пассажиров выйти. Юрген достал документы на получение груза, стал объяснять, но старший патруля даже не взглянул в них. Его заинтересовала женщина. Под предлогом досмотра на предмет оружия его напарник грубо ощупал немку.
– Ну как? – поинтересовался старший.
– Порядок, брат. Аппетитная гурия, – восторженно отозвался напарник.
– Ты можешь ехать. Женщина остается с нами, – заявил палестинец Батыю. – И побыстрее.
Для убедительности он чувствительно ткнул водителя стволом автомата в ребра. Это была его ошибка. Так устроена психика, что человек, обладаюший оружием, становится слишком самоуверенным. Владение оружием дает ощущение силы, которое зачастую побуждает человека действовать опрометчиво, что может привести к созданию опасных ситуаций. Автомат предназначен сеять смерть на дальних дистанциях, а в ближнем бою, если он не заряжен, это просто кусок железа. Чтобы не дать противнику отойти и подготовить оружие к стрельбе, необходимо усыпить его бдительность.
Юрген постарался изобразить плаксивое лицо и жалобным голосом стал просить патрульного (важно было удержать ближнюю дистанцию с врагом):
– Отпустите нас, господин военный. Не трогайте мою сестру, прошу вас. Хотите, я дам вам денег? – он многозначительно хлопнул себя по карману брюк.
– Так у тебя еще и деньги есть, – пренебрежительно смеясь, воскликнул араб. – Слышишь, брат, нам еще к удовольствию и денег дадут. – Он отвлекся от жертвы. Ульрика, яростно отбиваясь от настойчивых рук насильника, истерично закричала. Она звала на помощь.
– Дам, дам, – затараторил Батый и полез в карман.
Палестинец только в самый последний момент сумел заметить, как блеснуло лезвие выкидного ножа. Все-таки он был неплохим бойцом и рефлекторно сумел сдвинуть предохранитель, но сильный и точный удар стального лезвия в солнечное сплетение оборвал его жизнь. Советский разведчик подхватил выпавший из ослабевших рук автомат, в два прыжка оказался напротив молодого насильника, успев на ходу передернуть затвор.
Палестинцу надо было еще снять свое оружие с предохранителя, дослать патрон в патронник, а его противник уже был готов к стрельбе. Надо отдать должное реакции патрульного: он стремительно закрылся женщиной, обхватив ее свободной рукой за шею.
– Садись, – резко по-немецки скомандовал Юрген.
Ульрика быстро все поняла и рванулась вниз. Короткая очередь вспорола грудную клетку несостоявшегося насильника. Он рухнул сначала на колени, потом медленно ткнулся лицом в землю. На его спине пузырились струйки крови. Батый, как учили, сделал контрольные выстрелы в обоих. Потом подхватил тело старшего и оттащил его с дороги на обочину.