Я ее понимаю. Отчаянно хочется есть. И пить тоже. Но жажда почему-то перестает мучать только от одного вида снега. А вот спать больше не хочется. Наоборот, хочется действовать, и я не могу усидеть на месте.
– Ты отдохни, – предлагаю я. – А я поднимусь и осмотрюсь.
– Только чтоб я тебя видела! – просит Зоя и падает навзничь в сугроб.
Мне до безумия хочется ее поцеловать. Но это подождет. Успеем еще, когда найдем “Медвежий угол”.
Наверху темно. И связи ожидаемо нет. Я даже не чувствую привычно острого укола разочарования. Ветер воет, неприятно и глухо. И лес отзывается. Медленно и гулко. Почти обреченно. Я категорически отказываюсь верить, что мы тоже…
Обречены.
Обречены стать частью этого леса.
В какой-то момент мне кажется, что сейчас я увижу фонарь и из-за него появится мистер Тамнус.
Но я явно не малышка Люси и мне нет смысла бояться злой колдуньи3… Или есть?
По спине бегут мурашки, а тело охватывает странная дрожь. Нужно возвращаться к Зое. Как я вообще догадался оставить ее одну.
Конечно же, я оступаюсь и кубарем лечу в овраг. Плечом врезаюсь в снегоход. Ругаюсь громко, с чувством. И слышу, как смеется Воронцова.
– Живой, – говорит она, все еще хихикая. – А я уже и не надеялась.
– Что нам делать, Зоя?
– Ждать. Нас ищут, Дань. Просто снегопад мешает.
– Пить хочется, – жалуюсь я.
– Снег кругом. Экологически чистый.
– А от снега меня уже тошнит.
– Выберемся отсюда и вернешься к теплому морю? – спрашивает она глухо.
– Нет, – отвечаю я.
Мы сидим спина к спине, между нами только снегоход. В овражке нет ветра, а потому не так холодно, и вообще довольно тихо.