— Мы оба. Но я должен быть вежливым. Это игра, в которую я не могу проиграть.
— Я не играю в игры.
Нет, не играет.
— Моя бабушка — самая упрямая женщина, которую ты когда-либо встречала. Ее самое большое удовольствие — контролировать. Как я уже сказал, возможно, она блефует. Но есть сотни сотрудников, включая твою сестру, которые не могут допустить, чтобы это было не так.
Ария закрыла глаза.
— Какой бардак.
— Ты даже не представляешь.
— А твой брат? Он тоже замешан в этом бардаке?
— Он никогда не работал в «Кармайкл». Вероятно, потому, что никогда не ладил с моим дедушкой.
— Но ты-то ладил?
— В некотором смысле. — Мои отношения с дедушкой не были отношениями любви и преданности. Он был таким же безжалостным, как и бабушка, возможно, поэтому их брак и продлился так долго. Ему не нравился Аластер, потому что мой брат был ленивым и заносчивым.
Ария глубоко вздохнула.
— Аризона.
— Я знаю, что прошу о многом. — Я оперся локтями о колени. Я встану на них, если понадобится. — Пожалуйста. Подумай об этом. Я не… я не хочу, чтобы мой — наш— ребенок ненавидел меня за то, что меня там не было.
В моей жизни было не так уж много случаев, когда я нуждался в родителе — я всегда был достаточно самодостаточен, и, в конце концов, за мной присматривали сотрудники. Но было несколько случаев, когда я хотел, чтобы в аудитории сидели родители, например, на выпускных в старшей школе и колледже. По сей день я возмущен их отсутствием.
Я отказывался быть таким отцом.
Взгляд Арии смягчился. Возможно, она услышала правду в моих словах. Она поняла, что это было признание в том, какой жизнью я жил. И в ее глазах было сочувствие, потому что ее родителей там тоже не было.
— Дай мне подумать, — сказала она. — Давай посмотрим, смогу ли я найти работу.
— Ты не…
Она подняла руку.