— Хэдэ, привет! — бодро здороваюсь я, но слышу в трубке ее всхлипывание и чей-то плач на фоне. — Что случилось?
— Сабина…папа скончался. Ты не могла бы приехать?
Глава 31. Траур
Дом, куда я четыре года назад пришла счастливой, влюбленной девушкой, полной надежд, погрузился в траур.
Ворота в доме, где умер человек, в эти дни должны быть открыты, чтобы соседи знали, что здесь случилось горе. На улице в мороз стоят мужчины — родственники, друзья и соседи моего свекра. У зятьев, то есть мужей Надиры и Фирузы, вокруг курток повязаны белые пояса — символ траура по близкому человеку. Такой же должен быть у Таира, но я не вижу его среди собравшихся. По нашим традициям все зеркала в доме накрыты плотной тканью. Жена, дочери, сестры и племянницы умершего плачут навзрыд каждый раз, когда кто-то приходит выразить соболезнования. В комнатах на первом этаже сидят женщины в платках. А у свекрови, золовок и теть они белоснежные. Потому что белый у нас — цвет чистоты и скорби.
Я приехала, как только отпросилась с работы. В доме уже много народа, но я сразу же прохожу в зал и выражаю свои соболезнования.
— Кызым! Кызым! — плачет свекровь. — Нет больше папы! Как же так?! Вчера только все было хорошо!
— Апа, держитесь! — слезы текут по лицу, а внутри все сильно сжимается от боли и обиды за дада. Ведь только 1 января виделись и ничего не предвещало.
Замечаю, что смотрят на меня с сочувствием и интересом — все ведь уже знают, что мы с Таиром развелись из-за его второй семьи. Шила в мешке не утаишь. Свекровь просит, чтобы я побыла рядом с ней. Фируза уступает мне место, я сажусь на стул и беру апа за руку.
— Ни на что вчера не жаловался, — говорит она в пустоту, вытирая глаза платком. — Ночью лег спать, а утром не проснулся. Ты же знаешь, Сабина, он всегда вставал, двор от снега чистил.
— Да, — уголки губ подрагивают, — говорил, что это у него такая зарядка.
— А тут не встал. Начала будить, — подбородок ее трясется и она снова срывается. — А он уже холодный. Ой, Масимжан, Масимжан! Почему ты нас оставил? За что?
Женщины в комнате тяжело вздыхают, одна из них — старая и уважаемая соседка под 90 лет, говорит:
— Такая смерть — подарок. Не болел, не страдал, просто уснул и ушел. Время его пришло, значит.
— Молодой ведь еще, семидесяти нет, — причитает сестра свекра.
— Аллах призвал его к себе, пока он спал, — отвечает та самая бабушка, одетая во все белое. Цвет ее наряда говорит о том, что она совершила хадж. От того и называют ее “Мехрим-хаджим”.
Посидев немного со свекровью, встаю и иду на кухню, узнать, чем я могу помочь. По правилам, в доме усопшего не готовят, но едят. Блюда приносят соседи, они же могут помочь обслуживать гостей. В такие дни назначается “старшая по хозяйству” — активная и бойкая женщина из числа родственников или соседок. Она руководит процессом на кухне, встречает гостей и разруливает бытовые вопросы. Сейчас на себя все обязанности взяла Зухра-хэдэ, что живет напротив. Ее сноха Лейла сегодня по подхвате.
— Сабина! — восклицает Лейла, когда я вхожу на кухню. — Проходи, дорогая!
— Как ты? Как дочка? — интересуется она, разливая по большим пиалам “аткян-чай”
ebooksa