Леон Андреевич потирает подбородок.
— Я не думал об этом, но это не проблема. Вы можете и дальше жить как живете. И уж тем более вам не придется со мной спать.
Я не знаю, что ответить, поэтому просто качаю головой.
— Говорю вам еще раз: через три месяца мы разведемся, — говорит он спокойно. — Если хотите, напоминайте себе, что это только юридический аспект. Можете и фамилию не менять. Когда вы вступите в настоящий брак по любви, это будет у вас первый раз.
Он прав, но я не могу забыть, что согласилась на это ради денег. И я не уверена, что моя совесть не будет меня грызть, сколько бы он мне ни предложил.
— Не понимаю, зачем вы сказали Виктору Михайловичу, что мы женаты? — спрашиваю я раздраженно. — Как так вышло?
Он прикрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Можно ведь сказать ему, что мы не женаты, — продолжаю я. — Я могу сделать это, если вы сами не можете.
Я бы не сказала, что дружу с Виктором Михайловичем, но я знаю, что нравлюсь ему. Он говорит мне это каждый раз, когда приходит в офис.
Леон Андреевич изучает мое лицо.
— Граф сказал, что я сам испортил себе жизнь…
Мои глаза расширяются.
— Что?
Он откидывает голову назад.
— Мы обсуждали мои планы на будущее, личные планы, и мне нечего было ему сказать, кроме как соврать.
Слишком много слов, но все равно ничего непонятно.
— Я не понимаю, объясните мне… — прошу я.
— С тех пор как он назначил меня Генеральным директором, он постоянно мучает меня вопросами о том, когда я остепенюсь. — Он бросает взгляд на в открытую дверь кабинета. — Виктор Михайлович знает, что в моем окружении нет ни одной достойной, интересной женщины, о которой можно говорить как о спутнице жизни, поэтому он заговорил о тебе.
— Обо мне? — Спрашиваю я, чувствуя, как румянец заливает мои щеки.