Невинная для миллиардера. Притворись моей

Это сложно, и это не отражает того, что произошло между мной и Леоном вчера.

— Ну, что у тебя новенького? — спрашивает она, слегка наклонив голову, и ее длинные кудри рассыпаются по плечам.

— Подожди, расскажу тебе все, как поем чего-нибудь! Я голодная как волк, — смеюсь я, пытаясь перевести тему. — Маааам, ты обещала мне борщ сварить!

— Ну ты даешь. — Смеется Оля. — Ешь давай, а потом будем пельмени лепить, надо только кольцо обручальное снять, помнишь, в тот раз я его в тесте потеряла?

Я молча наблюдаю, как она снимает с пальца кольцо, которое так много значит для нее. Через час оно вернется на свое место.

Оно являются символом её глубокой и преданной любви к своему мужу Сергею. Мои же — это отражение моего собственного обмана и осознания того, что я приняла решение выйти замуж за человека, который покинул меня, в один из самых уязвимых моментов моей жизни.

Глава 26

Леон

— Ты сегодня рано, — говорю я своей жене, проходя мимо ее стола по пути в кабинет.

Вероника бросает на меня взгляд исподлобья.

Моя ассистентка методично заполняет мой календарь на сегодня встречами, большинство из которых появились словно по волшебству за последние два часа.

Она посвятила всё своё время тому, чтобы я не засиживался сегодня в офисе.

Вчера она с удивительным мастерством избегала меня, даже не поужинав со мной и Виктором Михайловичем.

Елена стояла у руля этого мероприятия. Я не понимаю, почему Вероника решила нанять шпиона Виктора, чтобы та накормила нас несоленым палтусом, но Виктор Михайлович вычистил свою тарелку так, словно не ел несколько дней.

Этим утром он проснулся ни свет, ни заря и попытался разыскать мою жену, чтобы поблагодарить ее за заботу. Но она уже ушла на работу.

Если бы я не слышал, как она ходила по моей спальне прошлой ночью, я бы подумал, что она уже вернулась к себе домой и решила подать на развод. Однако она была там, тихо шлепая босыми ногами по деревянному полу, прежде чем я заметил, как она выключила свет и легла спать.

Мой взгляд был прикован к тонкой полоске света, которая пробивалась из-под двери, разделяющей нас. Я размышлял, стоит ли зайти к ней в спальню и поговорить о том, что произошло в библиотеке.

В этот раз я решил быть джентльменом, каким меня считает Виктор Михайлович, и остался на месте.

Я останавливаюсь у двери своего кабинета и говорю:

— Нам нужно поговорить.