Месяц на море

22
18
20
22
24
26
28
30

– Э-э-э, – пробормотал Колесников, отводя взгляд от роскошного женского тела. Архипова была загорелой, только белел след от купальника.

– Ух, я так люблю какао! Вот оно сейчас очень полезно для меня, – Архипова на глазах изумленного Сергея Мефодьевича обернула полотенцем бедра и села за стол.

– Ты что, так и будешь? Так и будешь за столом сидеть? – спросил он, отводя бегающий взгляд.

– Да, – коротко ответила Архипова.

– Понимаешь, это не очень…

– Сережа, ничего не знаю, это у меня такая традиция. Понимаешь, я дома всегда за столом голой сижу.

Колесников растерялся на мгновение, но потом произнес:

– Но дома ты одна, здесь…

– Милый, но черный кофе в шесть утра – это твоя традиция, которая по твоей прихоти стала моей. Логично, что мои традиции должны стать твоими?

– Но, понимаешь…

– Передай мне масло, пожалуйста, – попросила Архипова, чуть наклонясь над столом. Ее грудь коснулась скатерти. У Колесникова покраснела шея.

– Пожалуйста, – сказал он, передавая ей масленку, глаза его смотрели в чашку с какао.

«Так тебе и надо! Будешь знать, как не слышать других людей. У тебя традиции, у меня традиции. Я тебе говорю – ты не слышишь. Ты мне говоришь – я не слышу. Милый, только так можно тебя научить!» – думала Архипова, с удовольствием поедая приготовленный Колесниковым завтрак.

– Ты хочешь еще добавки? – спросил Сергей Мефодьевич, вставая из-за стола. Он почти не дотронулся до еды.

– Нет, спасибо, я плотно поела. Хотя самочувствие такое, что не до еды. Но ты, как всегда, все так вкусно приготовил!

Архипова не спешила вставать из-за стола. Она расположилась вольготно, будто бы на ней была одежда. Колесников метался по кухне, как вечерний мотылек.

– Сережа, да ты присядь хоть на минутку. Мы не выбиваемся из графика.

– Как сказать, – ответил Колесников, – как сказать. Скоро жара наступит, отдыхающие на пляж пойдут. Место занять надо. Или придется ехать на тот, дикий.

– А, где ты загорал на двуспальной кровати?! – рассмеялась Архипова.

– Что смешного? Очень удобно!