«Пестряками» или «пёстрыми», как я понял, называли аристократов за их разноцветные наряды. В обычных условиях никто не посмел бы говорить гадости в лицо дворянину, но здесь дела обстояли иначе. Все учащиеся у нас объявлялись равными. Такой подход позволял учить вместе простолюдинов и аристократов, но создавал ряд проблем.
Здесь, к примеру, любой мещанин мог запросто оскорбить дворянина, и если за стенами школы за такое можно было попасть в тюрьму, то у нас подобное либо вообще не наказывалось, либо считалось лёгкой провинностью.
Я всё яснее понимал, почему это учебное заведение имеет дурную репутацию. Действительно, какой уважающий себя аристократ отправит своего отпрыска туда, где над ним будет глумиться всякая чернь? Но попавшие сюда ребята из знатных семей ещё не поняли здешние негласные порядки, они жили законами, установленными за стенами школы, и Кошкин не был исключением.
— Да это бунт! — воскликнул он. — Немедленно проси прощения, иначе я тебя заставлю!
— Ага! Заставь!
Кошкин схватил обидчика за китель и вытолкнул из очереди. Задира кинулся на Кошкина и, кажется, успел треснуть ему по лицу. И тут их остановил наставник Барашкин. Появившись словно из-под земли, он окликнул драчунов и вывел их из столовой. Не знаю, какое наказание их ждало, но как минимум обеда они лишились.
Когда мы пришли в класс, Кошкин был уже там. Он сидел за партой, приложив окровавленный платок к разбитой губе. Под глазом расплывался фингал. Мы с Жеребцовым и ещё двум дворянами устроились за соседними партами, поскольку решили держаться все вместе.
— Что случилось? — спросил я.
— Этот подонок оказался слишком силён, — проговорил Кошкин негромко. — Второкурсник.
— Вы подрались? — удивился Жеребцов. — Но вас же наставник куда-то отвёл.
— Он отвёл нас в пустой класс, запер там и велел решать разногласия, как умеем. Что за подлость? Разве можно так поступать? Меня избила какая-то шантрапа, а ему даже ничего не будет за это!
— Но ведь драки запрещены. Барашкин сам говорил! — воскликнул Жеребцов.
Мы дружно недоумевали. Кажется, драться не только не запрещалось, но сами же наставники поощряли выяснение отношений кулаками. Зато весь остальной класс явно радовался произошедшему. Ребята-простолюдины не без злорадства посматривали на Кошкина. До наших ушей доносились слова о том, что очередного пестряка на место поставили.
Я хотел поговорить с Барашкиным с глазу на глаз и выяснить, почему он так поступил, но на следующей перемене наставник куда-то ушёл и до конца дня не появлялся.
После уроков и до самого отбоя было свободное время, когда учащиеся занимались личными делами и подготовкой к занятиям или экзаменам. Помимо этого на нас ложились обязанность по уборке комнат, коридора, двух санузлов и кухни. Возле входа висел график с расписанием дежурств. На этаже имелось двадцать четыре комнаты, и каждый день дежурили по две, то есть по восемь человек. Получалось так, что заниматься уборкой нам предстояло раз в двенадцать дней, причём опять же всем независимо от происхождения.
Формой обучения высшая школа заклинателей походила скорее на университет, чем на гимназию, но только с уклоном в магические практики, которым отводилось в общей сложности шестнадцать часов в неделю плюс фехтование. Но теоретические предметы тоже были, и по ним предстояло сдавать экзамены в конце полугодия. Наставник сразу застращал нас, что учащиеся, которые их провалят, отправятся в солдаты. Не знаю, правда или нет, но мотивацию он дал хорошую.
На самостоятельные тренировки время оставалось не так много, как хотелось бы. В будний день я мог выделить на них два-три часа, а в период подготовки к экзаменам даже от этого придётся отказаться. Цель же моя оставалась прежней — открыть в себе контроль над праэнергией, а пока его нет — развивать телекинез.
После занятий я переоделся тёмно-зелёную спортивную форму и отправился на полигон. Народу тут оказалось много. Кто-то упражнялся с магией, кто-то медитировал, а в стороне от всех большая группа учащихся проводила поединки с использованием различного холодного оружия, созданного с помощью заклинаний земляной стихии.
Я не стал здесь задерживаться и пошёл к бетонным коробкам, не желая привлекать к себе лишнего внимания. Наверняка третьекурсники считали то место своим, но сегодня их опять не оказалось, и я спокойно посвятил тренировкам два часа.
Вечером перед отбоем мы с Жеребцовым сидели в комнате за столом и пили чай с печеньем. Аркадий и Вася до сих пор нас сторонились. Первый лежал на кровати и читал книгу, второй зашивал носок. Вася имел не столь радикальный настрой: простодушный паренёк не питал к нам ненависти, но находился под влиянием своего друга, а тот был непримирим. Меня же сложившаяся ситуация не устраивала. Зачем эта нелепая вражда с соседями по комнате? Только лишние неудобства создаёт.
ebooksa