В нем слишком много боли и горечи, которую начинаешь чувствовать на языке.
В моих глазах же прослеживается растерянность и страх, который вспарывает остатки нервов.
Наши переглядки длятся невыносимо и мучительно долго. И только лишь когда автомобиль останавливается возле моего подъезда, мы отворачиваемся по разные стороны, чтобы выйти из салона.
На улице, холодный воздух ударяет в голову. Немного остужает. Становится чуть легче, как дышать, так и находиться рядом, хотя обстановка невыносимая.
Доводящая до агонии изнутри.
— Бабушка Ясемин здесь. Она следит за дочкой. Ей обо всем известно, — поясняю я, открывая входную дверь.
На его лице два пластыря, которые совершенно выбиваются из общей картины. Но это неважно. Важно то, что через несколько минут состоится их встреча.
Отца и дочери.
На самом деле, мне не сколько страшно, а сколько тяжело видеть нас. Таких сломленных, раненых. Где-то даже чужих.
Все карты раскрыты. Но горечь никак не отпускает.
Очевидно это не то, что он ожидал услышать после того, как вышел из больницы.
Но другой правды для него у меня нет.
Бабушка Ясемин встречает нас у порога.
— Эмре? — удивленно произносит она. — Здравствуй! Давно не виделись. Нихан даже не сказала, что вы приедете вместе. Как самочувствие?
— Здравствуйте, — он кивает, мельком рассматривая нашу квартиру. — Мне уже лучше. Все благодаря Нихан.
Я улыбаюсь, поддерживая беседу, хотя хочется, как в детстве спрятаться под одеяло и не высовываться, чтобы никто не нашел.
Но выбора нет. Мне нужно просто пережить этот день. Просто понять его намерения, а затем думать, что делать дальше.
— Дениз капризничала. Я ее покормила, но кажется она просто хочет спать.
— Наверняка.
— Эмре, проходи, — кажется даже бабушка Ясемин чувствует себя здесь неловко, — а я, пожалуй, уйду ненадолго. Оставлю вас наедине.