Игровая площадка для грешников

Я помнил день, когда забрали Рика, так живо, словно это было запечатлено у меня перед глазами. Я думал, что потеря Роуг разбила мое сердце так глубоко, как только возможно, но оказалось, что там еще остались осколки, которые ждали своего часа. Моего приемного брата отправили в тюрьму за убийство Акселя, и мне пришлось сказать ему, что я ничем не могу помочь. Посмотреть ему в глаза и позволить копам увести его. Я злился на него за то, что он рисковал жизнью Роуг, разыскивая ее, даже после того, как отец пригрозил убить ее, если мы осмелимся попытаться. Но эта злость прошла бы. Тогда он все еще был моим братом. И я знал, что подвел его, но, блядь, другого выхода не было. Даже если бы я обеспечил ему алиби на время убийства Акселя или сам предложил отбыть этот гребаный тюремный срок, у отца уже были в кармане все копы в городе. Сделка была заключена. Изменить ее было не легче, чем обрушить небо в тот день. Я знал, что он будет зол, когда выйдет из тюрьмы, но не ожидал…

Я прижал пальцы к глазам, прогоняя призраков своего прошлого. Теперь было слишком поздно сожалеть и испытывать вину. Маверик изменился. Он не был моим братом. Он был моим врагом. И у меня были шрамы, подтверждающие это.

— Ну, может быть, этой твоей сучке не следовало убивать одного из моих людей, — усмехнулся папа, и от слова «сучка» у меня встали дыбом волосы и заскрежетали зубы. — В любом случае, я не хочу говорить о каком-то давно забытом призраке, я звоню по поводу сделки с Торресами. Они хотят провести с нами пробную поставку. Нам нужно переправить сто килограммов в ближайшие пару недель, и я хочу, чтобы груз прибыл на пристань. Я хочу, чтобы ты организовал его получение. Тебе понадобится фургон и несколько крепких людей там в следующий четверг в три часа ночи.

— Понял, — коротко сказал я, переключая свои мысли на бизнес. — Я попрошу Паскаля разместить его на складе. У тебя есть покупатели?

— Пока нет, я работаю над этим. Скоро позвоню.

— Хорошо.

— Люблю тебя, пацан. — Он повесил трубку прежде, чем я ответил, потому что я никогда не отвечал ему тем же, и ему это не нравилось. Я перестал это говорить в тот же день, когда он отослал Роуг.

Иногда я был чертовски уверен, что ненавижу его, иногда он был мне безразличен, но иногда я скучал по нему.

— Роуг кастрирует нас, когда узнает, что мы солгали о смерти Лютера, — сказал Джей-Джей, изображая, как отрезает себе яйца.

— Я не думаю, что мы можем разозлить ее больше, чем уже разозлили, — прокомментировал Чейз, пожимая плечами.

— Она переживет это, — твердо сказал я. — Сначала мы должны выяснить, как предотвратить это.

— А что, если она узнает… не знаю, спросит о нем кого-нибудь в городе? — Джей-Джей нахмурился.

— Зачем ей это? — Спросил я, хотя солгал бы, если бы сказал, что не рассматривал этот вариант. Это не совсем было запланировано, я просто солгал под влиянием момента, и все. — Просто держите это в тайне, пока мы не придумаем, как с этим справиться. — Я поднялся со своего места, засовывая телефон в карман джинсов.

— Куда ты идешь? — Чейз нахмурился, а Джей-Джей склонил голову набок.

— Он отправляется на охоту за Роуг, — сказал Джей-Джей с понимающей ухмылкой, и я пожал плечами, проходя мимо них.

— Придурки, — крикнул я.

— Доставь ее домой целой и невредимой, — рассмеялся Джей-Джей.

— Или не делай этого, — добавил Чейз, и я бросил на него хмурый взгляд, прежде чем направиться в гараж, по пути захватив ключи от машины.

Чейз не раз говорил о том, чтобы снова отослать Роуг из города, но то, как он смотрел на нее, когда думал, что никто не видит, говорило о другом. Он был счастлив, что она вернулась, даже если он никому об этом не говорил, даже самому себе. Это была единственная причина, по которой я не надрал ему задницу за его дерьмовое отношение. У всех нас с ней была история. У всех нас были вырваны сердца. И я знал Чейза: именно так он справлялся со своими эмоциями. Он блокировал их и делал вид, что их не существует, пока они не обрушивались ему на голову.

Ему так или иначе придется с ними разобраться, потому что девушка была моей и никуда не денется. Если она сбежит, я найду ее. На этот раз никто не сможет меня остановить.