Игровая площадка для грешников

Я закрыла глаза и попыталась притвориться, что не оказалась глубоко в волчьем логове, где хищники приближались ко мне, пока я изображала полное безразличие к своему положению. Но внутри я была разбита. Эти мальчики, эти мужчины, были так непохожи на людей, которых я помнила, и все же эта ноющая часть внутри меня пульсировала потребностью раскрыть им объятия и умолять принять меня.

Хуже всего было то, что я думала, как легко это будет сделать. По какой-то причине они хотели видеть меня здесь. Им хватило одного взгляда на меня, чтобы потребовать, чтобы я осталась, но в этом не было никакого смысла. Я была одной из немногих в очень коротком списке. Отец Фокса и главарь этой банды головорезов хотел моей смерти. Меня не должно было быть в Сансет-Коув. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Это стало ужасающе ясно для меня, когда я уезжала. Мое возвращение сюда было смертным приговором, который должен был быть приведен в исполнение, как только Лютер увидит меня.

Моя жизнь, все, чем я когда-либо была или когда-либо буду, должно было закончиться, если моя задница когда-нибудь вернется сюда. И все же, я была здесь. Моя задница крепко прижималась к тому, что явно было смехотворно дорогим шезлонгом, в то время как три мудака кружили вокруг меня, как стервятники.

— Я собираюсь приготовить обед, — громко объявил Джей-Джей.

— Зачем? Мы только что поели, — сказал Чейз в ответ, за чем последовал звук, похожий на удар по руке.

— Это было несколько часов назад. Кроме того, держу пари, Роуг не отказалась бы от сэндвича. Да ведь? — Спросил Джей-Джей, и я нехотя приоткрыла глаз, чтобы посмотреть на него на кухне, на такого домашнего и все такое.

Моя гордость требовала сказать ему, чтобы он взял свой сэндвич и засунул его себе в задницу, пока не почувствует вкус во рту, но мой жалкий пустой желудок требовал, чтобы я отбросила свою гордость и сказала ему «да, пожалуйста», кланяясь ему на коленях и целуя его ноги. Я выбрала золотую середину, добавив к ней мысленно «иди на хуй».

— Я ела один раз за последние три дня, так что да, я согласна на твой сэндвич, и если у тебя есть чипсы, было бы здорово, — сказала я.

— Почему ты три дня ничего не ела? — Потребовал Фокс, и я вздрогнула, когда поняла, что он стоит прямо надо мной, отбрасывая свою тень и просто застыв на месте, как большая стена мускулов.

— Потому что мертвым девушкам не нужна еда, — огрызнулась я в ответ и тут же пожалела об этом, попав в ловушку проницательного взгляда его глубоких зеленых глаз.

— Что ты хочешь этим сказать? — он зарычал. Типа, на самом деле зарычал.

— Не так уж много, поскольку сейчас я явно живу своей лучшей жизнью, запертая в доме твоего отца и гадающая, планирует ли он сам явиться, чтобы убить меня, или же теперь поручит эту работу тебе.

В ответ на это на меня обрушилась ледяная тишина, и я выгнула бровь, когда Фокс промолчал, но его челюсть задергалась.

— Чушь собачья, — крикнул Чейз, выходя из дома, чтобы встать рядом с Фоксом и вытащить пачку сигарет из кармана. — Не может быть, чтобы ты не знала о Лютере.

Фокс повернулся, чтобы свирепо посмотреть на него, и Чейз приподнял бровь, как будто не понял, что именно он сказал не так.

— А что с ним? — Спросила я, садясь и наклоняясь, чтобы украсть у него сигарету, даже не потрудившись спросить.

Я хотела сказать грубость, но небрежный, чересчур фамильярный жест заставил меня мысленно вернуться на заднее сиденье машины его мамы, пока дождь барабанил по крыше, а мы болтали обо всем и ни о чем, хохоча до упаду, прежде чем я прогнала воспоминание.

Чейз наблюдал за мной несколько секунд с выражением в глазах, которое говорило о том, что он хотел бы, чтобы я не возвращался, и как бы это ни было хреново, я предпочла бы такое отношение к себе странному властному дерьму Фокса и непринужденному пренебрежению Джей-Джея к тому, чего я хотела.

Фокс уставился на сигарету в моей руке так, словно хотел выхватить ее у меня, и я одарила его бесстрастным взглядом, которым подзадоривала его сделать это.