Все закончилось одним июльским утром. Ярко светило солнце, прогретый асфальт источал жар, создавая ребристые узоры в воздухе. Сухая трава не шевелилась и чахла под палящими лучами. О легком бризе можно было только мечтать. Воздух был горячим и влажным. Вдыхаешь его, и кажется, будто в легких и нет ничего. Сидя под старой яблоней, Алиса плела фенечки из ярких ниток мулине. Тогда это было очень модно. Можно было делать разные: одноцветные, полосатые, с именами, с узорами и даже с бисером. Ими можно было обмениваться, а кто-то даже умудрялся их продавать. Алисе нравилось, что мама сможет носить то, что сделано ее руками.
Неподалеку от Алисы Екатерина развешивала прохладное белье, источавшее свежий аромат ополаскивателя. Тогда у нее на висках не было седины, Екатерина была более активной и веселой. Занимаясь своим делом, она напевала себе под нос какую-то песенку, слова которой она наверняка уже давно не помнила, но мотив был ей приятен и позволял ей сосредоточенно заниматься своим делом.
В горле пересохло.
– Я попить, – Алиса поднялась с лавочки.
– Только ненадолго, маме нужно отдыхать, – произнесла ей вслед «бабушка».
– Хорошо, – Алиса помчалась в дом.
Босые ноги утопали в сухой траве. Хотелось чувствовать холод земли, однако та уже успела прогреться. Алиса взобралась по деревянным ступенькам на крыльцо, шаркая сухими пятками. Из-за двери послышался оглушительный грохот и звон разбившегося о паркет стекла. Рывком Алиса дернула дверь на себя.
Сверкающие белые осколки рассыпаны по всему полу. Они тянутся от лестницы до входной двери.
– Мам? – позвала Алиса.
Ответа нет, только звенящая тишина и стрекотание саранчи. Алиса зашла в прихожую и увидела в самом низу лестницы на второй этаж абсолютно безволосую маму в красном летнем платье. Ее ладони выставлены вперед, чтобы хоть как-то защититься от падения. В свете утреннего солнца пол сверкает осколками стеклянной вазы. На полу в луже застоявшейся воды лежат умирающие ромашки. Вместо ответа – приглушенный хрип.
Алиса дернулась и тут же проснулась. В наушниках играла песня Don"t Tell Me группы Ruel. Лицо и подушка влажные от слез. Девушку мягко укачивало в кровати, словно в колыбели. Хрип из сна оказался звуком собирающейся в бойлере воды.
«Звезды, как осколки стекла. Они так же сверкают».
Алиса села в кровати, взглянула на время. Еще даже одиннадцати вечера не было. Связи нет, а это значит, что до ближайшей остановки ее никто не побеспокоит. Мерный стук колес и мелькающие в темноте фонари успокаивают. Так давно это было. Алиса уже почти не помнила маминого лица, только ее очертания. Безликая фигура в красном платье, призраком блуждающая по дому.
Мама умерла через несколько дней после падения с лестницы. Алисе даже не удалось попрощаться. Отец заботился о ее молодой психике и самочувствии. Боялся, что Лисс не выдержит боли утраты и тоже покинет его. Или чего он боялся?
«Не нужно тебе на это смотреть», – строго сказал тогда отец и исчез за дверями палаты.
Папа сильно изменился. Он создал для Алисы расписание и контролировал каждый ее шаг. Все стало нельзя, опасно, плохо. Он читал ее переписки, просматривал все вкладки в компьютере, проверял даже книги, которые Алиса читала. Все стало безопасным, гипоаллергенным и экологичным.
Каждый день отец отвозил ее в школу, после которой она должна была сразу идти «на свою гимнастику». Обязательно и очень важно было послать отцу сообщение до тренировки: «Я ушла тренироваться». После тренировки отец всегда ждал ее чуть ли не у самых дверей. Он отвозил ее домой и возвращался на работу. Любая инициатива злила отца. Когда он волновался, у него забавно дергались усы. Папа начинал накручивать себя и сматывать нервы в клубок. Теперь в доме было много успокоительного. Оно было повсюду: в баночках, капсулах, таблетках, порошке.
Они перестали дурачиться, как раньше, говорили только по делу.
Каждые полгода Алиса проходила полный медицинский осмотр. Отец боялся, что она наследует болезнь матери. Лисс пришлось вновь терпеть белые халаты и больничный запах.
Алиса вернулась в реальность только после того, как умылась и стала рассматривать себя в зеркале.
ebooksa