– А ты вообще во Франции-то была? Или это тоже вранье?!
На миг теряю дар речи.
– Ах ты эгоцентричный мелкий… – успеваю прикусить язык, пока не сорвалось обидное слово. – Как ты смеешь!
– О, я смею, да еще как! Кто он? – орет сын. – Я убью его голыми руками!
Да чтоб мне провалиться! Решительно направляюсь в кухню, по пятам преследуемая старшим отпрыском. Наливаю себе бокал вина, а Флетчер продолжает бушевать и размахивать трусами как сумасшедший.
– Я не шучу! – вопит он. – Я хочу знать его имя!
Крепко зажимаю пальцами переносицу… Господи… Вот и надо оно мне, это дерьмо?
Я останавливаю машину и с подозрением разглядываю дом. Не может быть, чтобы это был он. Перечитываю адрес, который добыла для меня Саммия, и ничего не понимаю. Вроде все правильно.
Что за?..
Весь двор завален какими-то велосипедами и прочим дерьмом. Я еще некоторое время сижу в машине и в прострации гляжу на эту свалку.
Не может быть, чтобы она жила здесь.
Но я так легко не сдамся. Между нами ничего не кончено, пока я не скажу, что все кончено.
Ладно, наверное, есть только один способ узнать наверняка. Выхожу из машины и иду к крыльцу. На траве во дворике валяется штук пять велосипедов, россыпь баскетбольных мячей и бейсбольных перчаток. Пытаюсь пересчитать кроссовки и кеды, но сразу сбиваюсь. Здесь что, сороконожка живет?
Сколько же у этой женщины детей?
Заглядываю внутрь сквозь москитную дверь. Слышу вопли, доносящиеся из кухни.
Странно…
Стучусь:
– Эй, кто-нибудь дома?
Слышу голос Клэр.
– Хватит, Флетчер! – рявкает она. – Я не собираюсь разговаривать с тобой об этом!