Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

Федор огляделся и повторил сквозь зубы:

– Коррупция.

– Тогда иди. – Юрий Полиэктович выпучил глаза от злости. – Соси лапу в холодном коридоре. Лошара.

Федор сконфуженно вытянулся.

– Иди, блин! – рявкнул декан.

Федор вздрогнул и убрался вон из кабинета.

Портрет Горького с укоризной смотрел на Федора со стены. Рябинин лежал на скамье у первой парты и вздыхал. Дверь аудитории тихо отворилась, и мягкие шаги легких изящных ног зазвучали совсем близко.

– Федор Иваныч! Что случилось? Опять супруга? – обеспокоенно спросила Татьяна.

– Нет, хуже, – Федор приподнялся на скамье. – Мефистофель Полиэктович взятки предлагает брать. И совесть не позволяет, и деньги нужны… – Он сел и уставился на портреты литераторов. – Начинаю понимать Раскольникова.

– Вы не такой. – Татьяна попыталась положить свою ладонь на руку Федора. – Вы самый благородный в мире человек.

– И место таким людям в холодном коридоре. – Федор встал и почти уверенно зашагал к двери.

Прав Полиэктыч. Теперь на очереди – сделка с совестью.

– Должен быть какой-то выход.

Витя очухался после стычки. Бандаж на шее давил, да и голову с ним не повернешь, но за удачное завершение вопроса с Тимуром это была скромная цена.

Но чего он точно не ожидал, так это вызова в каптерку от Алика, который почему-то закрыл жалюзи на окнах.

– Иришку на озеро свозил? – поприветствовал командир и затворил за собой дверь.

– А че такое, командир? – как ни в чем не бывало спросил Витя.

В ответ Алик схватил Витю за больную шею и с силой прижал его к стене с висящей на ней картой.

– Ты че? – захрипел Витя.

– Ты ж нас всех подставил. Ты на хрена его грохнул?