Есть! Есть! Бумага, завернутая в целлофан.
— Нашли! Дружище, кажется, нашли!..
Еще не веря сбывшемуся предчувствию, я осторожно развернул целлофан, достал бумагу — это был тетрадный листок в клетку. И почуял явный запашок не то бензина, не то солярки… ну, словом, чего-то вот такого топливно-масляного. Нашего, как раз для базы ГСМ. Гром, разумеется, уловил это куда отчетливее и полнее меня, деловито зашевелил носом.
Я развернул листок. Мать честная!..
Карандашом, грубовато, но вполне достоверно на нем была набросана план-схема нашей части.
Вот оно что, товарищи…
Я выбрался из-под елки, побродил взглядом вокруг. Зрительная память сработала четко.
Да, несомненно, вот оно, то место, где мы взяли нарушителя. Значит, за несколько секунд до задержания он успел скинуть эту бумагу, в расчете, что ее не найдут. И в общем-то, расчет достаточно разумный. Если бы не…
Если бы не дотошный рядовой Сергеев.
— Вот так, Гром, — наставительно сказал я, сунув находку в карман штанов. — Ну, пошли, не то без обеда можно остаться!..
Успели. Размялись неплохо, я завел Грома в вольер, дал воды и побежал в казарму — строиться на обед. Тут-то я и застал Смольникова.
Взводный поощрительно глянул на меня: ну, заслужил, что уж там говорить.
— Где был, Сергеев?
— Да как сказать, товарищ старший лейтенант… Можно вас на минуту?
Он вмиг нахмурился:
— Что еще за тайны Мадридского двора?..
Но отошел со мной.
Я достал план-схему, показал и рассказал, при каких обстоятельствах нашел ее.
— … понимаете? Значит, этот хмырь сбросил ее, карту эту. Значит, он в самом деле злоумышленник, а не мелкий жулик!
Старлей невидящим взглядом смотрел в стену казармы.