***
Приходили люди в серых костюмах. Сказали, что мой начальник меня сдал и мне незачем его покрывать. Вообще не знаю о чём они, но понимаю, что это как-то связано с теми расчётами, что у нас не сходились. Рассказал всё, что знаю. Долго задавали одни и те же вопросы. Сейчас ушли, но обещали вернуться.
***
Минут тридцать назад сказал полицейскому, что проголодался. Он ответил «жди» и пропал.
***
Подремал на стуле. Походил вокруг стола. Напомнил полицейскому, что голоден.
***
Зачем я это пишу?
***
Снова приходили люди в сером. Представились контрразведкой. Меня подозревают в связи с севером, поддержке терроризма, организации терактов. Разрешили вызвать адвоката, но так как у меня его нет, сказали, назначат. Показали несколько подписанных мною заявок на перевозку взрывчатки. Причём с разными цифрами. Я объяснял, что это начальник всё составлял, но раз подписано мною, то отвечаю я.
***
Перевели в камеру. Предыдущая была допросной. Теперь у меня есть на чём лежать и унитаз прямо тут. Сказали, что адвокат придёт только завтра.
Не думаю, что мне есть смысл писать тут что-то. Вернуться и вклеить этот листочек в дневник получится очень нескоро.
Так что КОНЕЦ
25, 26 и 27 сентября
25 сентября, среда
Прости меня, мой милый дневник! Я был не прав! Ты нужен! Очень нужен! Ты же меня спас!
Нервный вторник, бессонная ночь в тюрьме и сегодняшняя суета оставили меня без сил, но я должен написать хоть что-то. Так что, коротко о главном.
Сегодня утром я проснулся с самыми плохими ожиданиями, и первая половина дня только подтверждала их. Сначала меня отвели в допросную, где в этот раз я беседовал с адвокатом. Не сказал бы, что эта беседа имела хоть какой-то смысл. Молодой парень прочитал по бумажке в чём именно меня обвиняют, сказал, что статьи очень тяжёлые, но он сделает всё, что сможет. Потом долго выпытывал из меня, какие-то смягчающие обстоятельства. Типа одинокой матери в деревне, отличной характеристики из школы и института. Сказал, что надо было ещё успеть стать многодетным одиноким отцом, инвалидом и умственно неполноценным эмигрантом с севера. Возможно, это помогло бы уменьшить срок до разумного. Что он подразумевал под словом «разумный» я не знаю.
Второй раз меня вывели из камеры уже после обеда. И отвели не в допросную, а в кабинет одного из начальников людей в сером, который сам был в чёрном костюме. Так же там присутствовал следователь, который допрашивал меня вчера, и к хозяину кабинета он обращался «господин полковник». А я в этом полковнике узнал одного из друзей моего соседа господина Ли, который, как я помню, предпочитает пить виски с колой. Он меня тоже узнал, поздоровался по имени и рассказал, что ему позвонил некий хороший друг, который наблюдал работу сотрудников первого департамента у себя в доме и был этой работой весьма недоволен. Оказывается, пока я сидел тут в камере, они там провели обыск в моей квартире. При этом шумели, ходили туда-сюда, оставили у подъезда несколько приметных машин и ещё по-всякому привлекали внимание. Но самое интересное, что «заинтересовавшийся сосед» спокойно зашёл в обыскиваемую квартиру, без проблем нашёл, как сказал полковник, единственную стоящую внимания вещь, а именно этот дневник, прочитал о последних событиях и вынес вердикт о моей непричастности.
ebooksa