Предчувствие

Выйти в домашней одежде на улицу было плохой идеей, руки моментально покрываются мурашками, но я не решаюсь вернуться обратно.

— Я об этом с ней как раз и хотел поговорить, но она не слушает меня, — раздосадовано говорит Дерек, спускаясь на дорожку и поворачиваясь ко мне.

— И вряд ли услышит, — с сожалением выдавливаю, вспоминая отправленное письмо. Чтобы немного согреться, я скрещиваю руки на груди.

— Многие проблемы можно решить в ходе диалога, — безапелляционно чеканит парень.

Его твердая позиция заставляет только вздохнуть. Что делать, если обе стороны не хотят принимать друг друга и обижаются? Надо ли мне встревать между ними и решать чужие проблемы, когда об этом не просили? Наверное, мне надо было бы действительно просто уйти в дом, но что-то внутри не позволяет. Слова Дерека словно попадают не в Киру, а в меня саму, и я хочу объяснить…

— Она была готова раньше услышать от тебя правду, но ты ее скрывал. Я понимаю, — приходится повысить чуть голос, когда вижу, что парень готовится возразить, — понимаю, почему вы не могли. Но она тоже наверняка тебе сказала много всего, чего не сказала бы первому встречному. Она открыла свою душу и узнала, что с ней честны не были. Но все это не столь важно на самом деле.

Мне надоедает стоять, и я, плюнув на холод, опускаюсь на ступеньку крыльца. Теперь на Дерека я смотрю снизу вверх, а не наоборот, и так чувствую себя намного комфортнее.

— А что же важно? — парень испытующе глядит на меня, внимательно слушая.

— Она боится вашего мира. Она боится того, что вы умеете. Она боится за свою семью…

Смешок слетает с губ парня, и я возмущенно поднимаю вновь на него глаза, но внезапно вижу, что Дереку совсем не весело. Плечи парня опущены, а на лицо опустилась горечь. Наконец, он садится рядом со мной, а я немного пододвигаюсь, чтобы нам обоим хватило места.

— Семья… — тихо говорит парень и смотрит на свои пальцы, сложенные в замок. — У меня нет семьи, но мне всегда казалось, что я понимаю, что это. Моих родителей убили люди, когда я был младенцем. Они помогали Кейси, когда все произошло. Она не бросила меня. Воспитала, вырастила. Она уникальная. Знаешь, — Дерек вдруг поворачивается ко мне, — такой другой на свете нет. Она так любит жизнь. Она намного старше меня и повидала столько мерзости, но смогла сохранить чистоту сердца. Не знаю, какой должна быть мама, но она по-своему заботилась обо мне. Кейси научила меня, что жизнь людей меня не касается. Со временем они, как и мы, пройдут эволюцию. Мы не хуже. Да, мы отличаемся, но мы — это ваше будущее, через сотни или тысячи лет. Я родился таким, меня не обращали. Я не могу изменить свою суть, не могу стать человеком, как вы. Но Кире, — парень кивает на закрытую дверь, — хочется невозможного. Я мог бы отказаться от кураторства, но и это не смогло бы ее успокоить, да?

Его откровения я слушаю, заставляя себя изо всех сил молчать, не перебивать, поэтому, когда он вдруг обращается ко мне, я почти застигнута врасплох.

— Просто представь себя на ее месте. Представь, что есть кто-то, кто за считанные секунды может оказаться возле… Кейси и убить ее, — я произношу имя его матери неуверенно, пробуя его на вкус, но парень перебивает меня.

— Это невозможно. Кейси бессмертна.

— Окей. Тогда просто — важный человек или не человек в твоей жизни. Он может погибнуть, он в опасности, и ты и глазом моргнуть не успеешь. Ваши силы с нападающим не равны. Что бы ты сделал?

Дерек пронзительно смотрит мне прямо в глаза, и я замечаю, что что-то в его взгляде меняется.

— Вот. Кажется, ты начинаешь понимать. Кира боится, и это нормально. Она не контролирует ситуацию и единственная, кто смотрит на вас как на угрозу. Для нее семья и страх за них важнее, чем мы все, и теперь ее вряд ли кто-то остановит.

— Но ведь согласно ее же логике, мы очень легко можем их найти, если захотим, — иронизирует парень, прислоняясь к перилам. — Мы можем воспользоваться ее страхом.

— Даже если вы это сделаете, она будет чувствовать, что сделала все правильно. Здесь она не может их спасти…

— И там не сможет.