Оказавшись за моей спиной, выхватывает из рук записку. Я тут же разворачиваюсь к нему лицом и хочу остановить. Но поздно – его глаза уже бегут по тексту. Вижу, как дёргаются мышцы на его лице. Он зло сжимает челюсть. Дочитав, поднимает взгляд на меня.
— Янис? – уточняет, вскинув бровь. – Или кто другой?
— У меня нет других мужчин, – отвечаю сдержано.
Он отводит взгляд и с безразличным видом достает из кармана зажигалку. Зажигает огонь и подносит к открытке. Она воспламеняется, и Ираклий бросает её на корзину цветов.
Я тут же дергаюсь в их сторону, чтобы не дать им загореться. Но Ираклий резко хватает меня за руку и одергивает к себе.
— Попробуй только прикоснуться к ним, – цедит на ухо.
— Они сгорят, – смотрю на него, как на безумного.
— Мне плевать, – не сводит глаз с моих.
Меня трясёт то ли от злости, то ли от восхищения. Его ревность, граничащая с безумством, заводит меня.
Он держит меня крепко, не давая возможности предотвратить воспламенение цветов.
— Ты сумасшедший! – заявляю уверено, наблюдая за тем, как огонь накрывает розы.
— Ты, видимо, не понимаешь, что я не намерен мириться с присутствием Яниса в твоей жизни, – сквозь зубы выцеживает каждое слово, сильнее впиваясь пальцами в мою руку.
— Мне ведь приходится мириться с твоей невестой, – уверено бросаю в ответ.
Он отводит взгляд на букет, я следую за ним. От красоты цветов не осталось и следа.
Ираклий отпускает меня и отходит.
— Потуши их, – бесстрастно произносит он. – Брусчатку жалко портить.
— Брусчатку? – вскидываю брови от удивления. – А цветы тебе не жалко?
Он игнорирует мой вопрос и направляется в сторону ворот. Я хватаю шланг, включаю воду. Хочу потушить разгоревшийся пожар у ног, но вместо этого, направляю струи воды на Ираклия. Он дёргается от неожиданности и оборачивается на меня.
— Убери, – приказывает мне, пытаясь скрыться от воды.
— Ты придурок, Ираклий Дадиани! – бросаю, весело смеясь.