— Садись в машину, — цедит сквозь зубы.
Впервые вижу его таким недовольным. Решаю не перечить и, как только оказываюсь в автомобиле, он хлопает за мной дверью. Он садится за руль и заводит машину. Всю дорогу мы молчим. И только, когда заезжаем на мой квартал, он заговаривает со мной:
— Ты объяснишь, в чём дело? Мне не понравился тон, в котором ты разговаривала с Терезой.
— Пусть это останется при мне, — отвечаю нехотя. — Всё-таки, это твои дедушка с бабушкой.
— Условно.
— Не поняла? — вопросительно смотрю на него.
— Условно мои дедушка с бабушкой. Их сын был лучшим другом моего отца. Когда он умер, они взяли нашу семью под опеку.
У меня словно камень с души спадает. Я рада слышать, что они ему не родные, и мы с ним не кровные родственники.
— Какое благородство, — отвечаю язвительно, хотя стараюсь унять свою злость.
— Что за сарказм? Ты не считаешь это благородным поступком? — он бросает на меня недовольный взгляд.
— Для меня эта семья и благородство — две несовместимые вещи, — не выдерживаю я.
— Это грубо с твоей стороны. Они многоуважаемые люди.
— В нашем мире, чтобы заслужить уважение, достаточно просто иметь много денег. Не вижу ничего общего с человечностью и благородством.
— Откуда тебе знать о их человечности?! — его голос твердеет.
Чувствую, как он раздражается от моих слов.
— Наслышана. Или ты хочешь со мной поспорить?
— Наслышана? — он паркуется у моего дома и блокирует двери машины, видимо зная, что я захочу выйти. — О чем ты наслышана?
— Как они поступили со своим сыном.
Мышцы Итана напрягаются, как только я упоминаю об отце. Сжав челюсть, он поворачивает голову в мою сторону и смотрит с такой тяжестью, что кажется, я сейчас сломаюсь.
— Не стоит верить слухам.