— Конечно же нет. Нам нужно найти, где прячутся крысолюды. Или попытаться понять, что они затевают.
— Как?..
— Увидишь.
Ещё немного посмотрев на озеро, которое постепенно зеленеет, я отправился на юг в сторону Кракова, столицы Речи Посполитой. После монгольских пустошей триста километров пути, прям ни о чём.
Я бежал по дороге, и благодаря Марине нас никто не видел. Машины спокойно себе ездили, но то тут, то там я замечал следы повреждений. Приручители и Община активно работают во вражеском тылу. Однако мирняк не трогают, поэтому простые люди продолжают работать в полях. И к слову, почти сорок процентов Речи Посполитой заняты сельскохозяйственными угодьями.
Раньше было больше, но из-за стремительной индустриализации обширные земли были либо заняты заводами, либо загрязнены.
В общем, двигаясь по сельским дорогам, мы спокойно добрались до вражеской столицы и обратились людьми. Но Марина всё также поддерживала маскировку. Оттого теперь я был мужчиной за пятьдесят, а она собой, но блондинкой. И с нами шла Мия. В шортиках, футболке, очках и с сияющей улыбкой. И тоже блондинка. Мы вроде как дедушка с дочкой и внучкой…
— Как-то здесь немноголюдно, — подметила женщина, идя со мной по главной улице.
Город же и правда выглядел опустевшим. Не прям что людей нет, но это столица, а не провинциальный городишко, здесь должно быть многолюдно. А тут… Пешеходов мало, пробок нет, а ещё всюду плакаты и баннеры, призывающие идти в армию.
И чего только на них нет. На многих баннерах русских изображают как волков и крыс. Они тянут свои лапы к женщинам и детям, и лишь храбрый польский воин способен защитить их. Поэтому нужно срочно идти на службу, иначе злые русские всех убьют…
Ладно, вру. Всё намного хуже, жёстче, и складывается впечатление будто они воюют с какими-то порождениями ада.
— Люди чего-то боятся и сидят по домам, — ответила Мия. — Неприятный город. Здесь много боли и отчаяния.
— Думаю, многие здесь потеряли мужей и сыновей в войне, — я посмотрел на неё и, держа за руку, повёл дальше. — Война — это всегда страшно. И есть не нулевая вероятность, что эта война будет страшнее «Последней войны». Вот только не факт, что человечество переживёт её.
— Люди, может, и нет, а змеи — да. Сделаешь мне змеят? — заулыбалась Мия. И улыбка настолько милая, что можно засмотреться. Но контекст…
— Отстаньте вы от меня, — простонал я. — Щенята, паучата, теперь ещё и змеята. Воронята хоть не требуются? — посмотрел на Марину, а та сделала задумчивое лицо… Но рассмеялась миг спустя.
— Прости, не удержалась. У меня есть сын, и мне хватит. Да и как я уже говорила, ты не в моём вкусе, юнец, — ухмыльнулась женщина.
— Зато в моём, — Мия прижала мою руку к своей груди, миленько шипя на меня.
— За что мне всё это… — простонал я, но вдруг застыл. — Ощущаю скверну…
Мы свернули в переулок, потом ещё раз и вскоре увидели, как мужчина, прижав к стене женщину, держит её за шею, и та словно разлагается. Тело усыхает, чернеет и гниёт.
— А вот и ещё одна причина, почему люди сидят по домам, — пробормотал я, продолжая идти вперёд. Марина кивнула, подтвердив, что держит иллюзию.