– Идиот, – резюмировал Копыто. – Даже спасибо не сказал.
И услышал из-за спины:
– Потому что он тебя не понял.
Обернулся и встретился взглядом с худощавой беловолосой девушкой, одетой в короткую, облегающую майку чёрного цвета, штаны-карго и кроссовки. Стрижка короткая, но не «под мальчика», глаза карие, руки покрыты татуировками.
– Клёвые наколки, – одобрил Копыто. – Хочешь, я тебе свои покажу? У меня тоже есть.
Волосы у Красных Шапок не росли, вот и приходилось украшать себя разноцветными и разномастными татуировками. Многие покрывали ими всё тело, с головы до пят, но только не уйбуй. То есть от пят до шеи Копыто был обыкновенным дикарём, но голову берёг и ничего на ней не изобразил.
– Тебя не удивляет, что я говорю по-русски?
Этот вопрос уйбуй пропустил мимо ушей.
– И сама ваще ничо так, только тощая, канеш, но гибкая, я гибких люблю, они такие, типа, шустрые…
– Послушай…
– И по-нашему хорошо лопочешь. Иногда непонятно ни фига, но главное, что в падежи втыкаешь… Ты беженка, что ли?
Беловолосая поняла, что в первую очередь дикарь слушает себя, во вторую – тоже, и лишь совсем немного интересуется тем, что ему говорят. И решила подыграть.
– В школе изучала русский.
– Цэрэушница?
– Что? – растерялась Кори.
– Ну, эта… – Копыто с трудом понимал смысл этого слова, знал только, что оно ругательное и в компании других дикарей всегда вызывает хохот. Сейчас же почему-то не вызвало, и пришлось судорожно его объяснять: – Ну, эта, которая всем жить нормально мешает и в лифтах мочится. Агентша иностранная.
– Нет, я не такая, – честно ответила Кори.
– Я так поэтому сразу подумал, что не такая, – с облегчением выдал уйбуй, которому худая девушка, да к тому же с татухами, очень даже понравилась. Впрочем, Красным Шапкам нравились все девушки, которые обращали на них хоть какое-то внимание.
– Ты не представляешь, как я обрадовалась, услышав, что ты говоришь по-русски, на языке Пушкина, который я учила в школе…
Кори оборвала фразу, потому что сообразила, что слушать её никто не собирается.