– Почему тихо не отвалил? – строго спросил Лебра.
Фатма сделала удивлённое лицо, на что молодой шас молниеносно среагировал:
– Я его не поучаю, мне просто не понравилось, что он тогда целую ночь где-то шлялся.
На самом деле бравый уйбуй отсутствовал две ночи и день, не давая о себе знать и не отвечая на звонки. И вот явился, целый, невредимый, немного уставший, распространяющий вокруг привычный запах перегара. Обычно Фатма не пускала дикаря в их с Леброй апартаменты, но ради возвращения блудного сына сделала исключение. Но по мере того, как запах становился плотнее, всё больше и больше сожалела о допущенной оплошности.
– Ныкался я, – объяснил Копыто. – Ушёл я тихо, но тот, который с обнимашками, как раз платить захотел за что-то и так заорал, будто и не лыбился только что, ваще лицемер недоделанный. А он ещё в очках там шлялся, я и подумал, что пусть, мол, орёт, раз слепой. Но он меня разглядел со своими обнимашками и давай орать что-то по-ненашему, а я когда не по-нашему – не понимаю… но тут сообразил, что они на меня почему-то подумали, и побежал, чтобы ничего такого не случилось…
– Чего такого?
– Ну, чтобы их подозрения не переросли в уверенность.
Возникла вполне объяснимая пауза, поскольку ни шас, ни моряна не ожидали услышать от дикаря столь заковыристую формулировку. Копыто тоже молчал – в носу ковырялся, и потому тишина царила в комнате почти полминуты. Затем Фатма перевела взгляд на Лебру:
– Хорошо, что в результате вашего общения не ты опускаешься до его уровня, а он старается тянуться за тобой.
– М-мммм… это комплимент? – На этот раз молодой шас оторвался от компьютера, поскольку Фатма любила смотреть ему в глаза.
– Это констатация.
Он вздохнул. Она улыбнулась. Они прекрасно подходили друг другу: оба черноволосые, худощавые, Лебра носатый, на голову выше подруги, немного угловатый – типичный молодой шас; Фатма невысокая, с восточными чертами лица; кажется хрупкой, но первое впечатление обманчиво, если приглядеться, становится видно, что девушка подтянутая, спортивная. И сразу понятно, что они – пара: по тому, как общаются, как смотрят, как иногда, невзначай, касаются друг друга. И как понимают друг друга с полуслова.
– В общем, я потом за вискарём пошёл, а он здесь не дешёвый, как надо, – продолжил тем временем Копыто. – За ту наличность, что я в бумажнике нашёл, только пять бутылок получилось, а на сдачу, вот, местное пойло дали. – Уйбуй повертел в руке бутылку красного вина и сделал большой глоток. – Но разве это виски? Градусы, конечно, есть, а толку – нет.
– Думается плохо? – поинтересовалась Фатма, намекая на всем известную особенность Красных Шапок – их несложные мозги функционировали только под воздействием крепкого алкоголя.
– И плохо, и странно, – пожаловался уйбуй. – Появляется необъяснимая рациональность и хочется выстраивать системы.
Вторая подряд сложная фраза не произвела ошеломляющего эффекта, но была замечена.
– А что ты пьёшь? – Лебра решил, что дело в необычном алкоголе, потянулся к бутылке, но остановился, поскольку Копыто залпом допил вино, рыгнул и достал из внутреннего кармана плоскую фляжку:
– Да она закончилась уже. Не помню, как называлась, а это вискарь привычный, хотел приберечь, но потом решил, что надо бахнуть, чтобы в себя прийти. Будешь?
– Нет, пожалуй.
– Как хочешь…