Тень Галена

Внутри было золото.

***

Пока в роли выездного врача я изучал сеть городков Лация, раскинувшихся вокруг Рима – Гален блистал на Форуме. В редком доме знатного сенатора или иного друга Боэта он не был желанным гостем. Поупражняться с Галеном в софистике, рассуждая обо всем – было увлекательным вызовом для всякого образованного человека. От устройства вселенной и человеческих тел, до самых глубоких абстракций – необычайная обширность интеллектуального репертуара и глубина образованности Галена вызывали восхищение у многих.

Шумные демонстрации и анатомические аттракционы на Форуме тоже собирали громадные толпы поклонников блестящей риторики, мастерства и эрудиции самоуверенного грека. Но чем больше последователей становилось, тем яростнее и шире становился также и круг его врагов. Возглавляемые Марцианом и Антигеном, после унижения с лечением Эвдема, они старались отомстить всеми способами, что приходили в изворотливые умы.

После нескольких неудачных попыток подловить его на невежестве и бессилии объединить разные учения об анатомических структурах – взбешенный Гален договорился с Боэтом и устроил толпе зрелище невиданного размаха.

Разместив спереди, как торговец на прилавке, десятки трактатов разных мастеров и ученых мужей, от Гиппократа и Эразистрата до Маринуса и Лика Македонского – каждому желающему он предложил указать на любую часть из доброй сотни раскрытых трудов, пообещав показать любой орган любого животного, сообразно каждой работе и указав на ее ошибочность. Ставки были огромными!

Перед широкой римской публикой, обожающей сплетни, а с ними и перед целой армией ненавидящих его врачей, чьи доходы Гален невольно перетягивал, мой учитель противопоставил себя всем известным светилам предшествующего тысячелетия. Многим показалось, что это уже слишком!

За плечами Галена были козы, овцы, свиньи, обезьяна и даже медведь! Боэт не поскупился на это представление и животных свезли множество. После излечения Галеном жены и сына консула, благодарный магистрат осыпал врача милостями и деньгами, ни в чем не отказывая и помогая пышному гению пергамского врача расцветать все ярче.

Столь же жестокое, сколь и блестящее представление окончилось лишь к ночи, когда перевозбужденная впечатлениями и кровью толпа стала расползаться, исчезая и растворяясь в густой сети улочек Рима. Едва ли не все трактаты были опозорены.

Пошатываясь от усталости, Гален стоял, с ног до головы залитый кровью. За густыми ее пятнами невозможно было вообразить, что совсем недавно ткань была белоснежной. Глаза Галена светились торжеством, а руки все еще сжимали скальпель и зажим.

Предупредив Боэта, зачарованно глядящего на мастера, меценатом которому он стал – мы вместе помогли Галену закрыть шатер, отправили рабов прибирать последствия, а сами проследовали на Эсквилин – в дом бывшего консула – отмываться и отдыхать.

Боэт окончил свой консульский год и совсем скоро ему предстояло отправиться в Палестинскую Сирию, чтобы стать ее наместником. В бодром предвкушении поездки он звал с собой Галена, но врач вежливо отказывался, обещая писать ему письма и присылать книги с результатами своих размышлений и исследований.

– Ты же знаешь, Боэт, что пока ты станешь богатеть на щедрых дарах подвластного края – я буду лишь забывать свое искусство – смеялся Гален. – Ну что, в самом деле, прикажешь мне там делать? Бывший консул улыбался и понимающе кивал.

Здесь же, недалеко, на Эсквилине, я купил дом. Небольшой и совсем не такой роскошный, если сравнивать с имуществом высших магистратов, для небольшой фамилии он все же был довольно просторным. Наверное, он мог бы оказаться похожим на тот дом Гельвиев, который власти забрали за долги моего прадеда полтора с лишним века назад. Эта мысль грела мне сердце и наполняла гордостью.

Сейчас дом был пуст и звуками гуляющего по пустым комнатам ветра нагнетал лишь тоску, ведь я даже не мог позволить себе больше одного раба, помогавшего мне в работе. Нужны были средства привести прохудившуюся крышу в порядок. Интерьер видал виды, но если бы не золото легенды Цирка – я, пожалуй, никогда не смог бы и мечтать о родовом гнезде на Эсквилине.

Недавно полученное письмо согревало мое сердце – писал отец. Они с моим старшим братом, целиком ведущим семейное дело и сестрой Гельвией, выросшей в прекрасную девушку, обещали утрясти все необходимые вопросы, завершить дела в Александрии и отплыть в Рим в конце весны или, самое позднее, летом.

О боги – мне пришлось написать им множество писем и даже попросить одного парнишку зарисовать меня на папирусе, позирующим на фоне нового дома, чтобы они поверили, что я не шучу, не спятил и наша семья действительно вновь обретет Рим. Город, в котором род Гельвиев жил много веков.

Даже Гален в начале решил, будто все это лишь моя не слишком удачная шутка и его нерадивый ученик, помрачившись рассудком, указывает на чужое добро. Лишь побывав в гостях и выслушав всю историю с самого начала, он окончательно уверился, что я и впрямь оказался куда более прытким и удачливым, чем он только мог себе вообразить. Радуясь за столь благополучный исход, Гален от души меня поздравлял и призывал не скупясь принести дары в храме Асклепия за его бесценную помощь. Разумеется, я так и поступил!

После скромного, но душевного ужина в непривычном, безлюдном триклинии, ночевать Гален, конечно, не остался. Условия и интерьеры моего дома еще недостаточно удовлетворяли меня самого, чтобы я предлагал гостям, да и в собственном хозяйстве Галена дожидались дела.

С парой терпеливых и старательных письмоводителей он записывал какой-то новый трактат и целиком погрузился в размышления о важных идеях, какие в нем следовало подчеркнуть.