Я сплюнул вновь заполнившую рот кровь, тогда с улицы и донёсся какой-то металлический отзвук. Всколыхнулась надежда, что это пожаловала группа захвата. Но всколыхнулась и пропала. Не спасут. Без вариантов. Козлов, сука такая…
Непонятный звук расслышал не я один, коммерсант нахмурился и указал охраннику на выход.
– Никита, сходи проверь. Похоже, мужики что-то забыли.
– Окей, босс.
Я старался особо не задирать голову и не вертеть ей по сторонам, но и так разглядел, что охранник потопал на выход с пустыми руками. Выходит, паяльную лампу он вручил Денису. Плохо это? Чрезвычайно. Но в первую очередь для заики, а вот у меня появлялся шанс. Мизерный и всё же отличный от нуля. Только бы всё правильно разыграть…
Несколько раз я напряг и расслабил пресс, повернул голову и упёрся щекой в бетонный пол, искоса глянул на Мальцева. Тот нервно вышагивал из стороны в сторону, но меня из поля зрения не выпускал и вплотную не приближался. Плохо. Вот это было действительно плохо.
– Ну вот чего ей не хватало?! – пробормотал коммерсант, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я всё ей дал, ни в чём не отказывал!
Меня аж перекорёжило от ненависти. И что ты ей дал, плешивый сорокалетний женатик? Аренду квартиры в двухэтажном бараке оплатил и телевизор цветной купил? Рокфеллер херов!
Неожиданно я ощутил что-то похожее на отголосок наития и принялся перебирать данное Мальцеву определение. Сорокалетний? И что с того? Мне до его возраста при нынешнем раскладе дожить особо не светит. Женатик? Ерунда, как женился, так и разведётся. Да и не мешает штамп в паспорте посторонних баб трахать, это не импотенция – не обидно. Плешивый? А так ли сильно он комплексует из-за редеющих волос? Зачёсывает их постоянно – да, но получится ли зацепить этим всерьёз? Вовсе не уверен, а второго шанса уже не будет.
– Нет, Денис, ты скажи! – окликнул Мальцев подручного. – Вот чего ей нужно было? Я же её любил!
– Да кто этих баб разберёт? – флегматично ответил Денис. – Тебе не всё равно теперь? Забудь! Вот узнать, кто тебя заказал, – это действительно важно.
Послышались металлической шорох и тихий плеск, как если бы Афганец начал гонять туда-сюда поршень, нагнетая в бензиновой горелке давление, и не иначе от страха в памяти сам собой всплыл наш последний с Алёной разговор. Да, вот оно! То, что доктор прописал!
Я выждал момент, когда шагавший туда-сюда коммерсант окажется на приемлемом расстоянии, сплюнул кровью и выдал:
– Да просто у тебя хер маленький!
Ох как он дёрнулся! Сходу пнуть не позволила дистанция, и Мальцев стремительным шажком подступил, примерился двинуть меня туфлёй по лицу, но я предупредил этот его порыв, крутнувшись на полу почище припадочного брейкдансера. Пяткой левого кроссовка зацепил голеностоп, взъёмом правого ударил под колено, попутно перевалился со спины на бок, дополнительно усилив давление на опорную ногу коммерсанта, и та – подломилась! Мальцев всплеснул руками и завалился прямиком на меня. В отбитом теле всколыхнулась боль, но это не помешало запустить пятерню в редеющие волосы и потянуть их на себя, вынуждая противника запрокинуть голову. Левая рука выудила из кармана опасную бритву, я кистевым движением разложил её и приставил к горлу заложника режущую кромку, зеркальную и безумно-острую.
– Замер, сука! Глотку вскрою! – заорал я прямо в ухо коммерсанту, а когда тот послушно обмяк, потребовал от Афганца: – И ты тоже не дёргайся!
Денис и не подумал опустить нацеленное на меня ружьё.
– Брось бритву, дурик. Ты его зарежешь, я тебя вальну. Конец истории.
– А бабки тебе кто платить будет? На нулях останешься!
– Ты мои деньги не считай!