— Когда люди… одеваются в чёрное, — негромко, словно для себя, сказал Даниил, — свобода граждан есть только одна… — выбор между голодной смертью и молчаливой смертью.
— Это ты к чему? — подозрительно покосилась Алиса, как обычно, одетая в чёрное.
Даниил скупо усмехнулся и неопределённо повёл рукой:
— Чёрное скрывает правду. Любит тайны. И создано управлять. Чёрное оно и есть — чёрное. От чёрта…
Не изменившись лицом, Алиса прошла ещё шагов сто, прежде чем отозваться.
— У тебя стала лучше варить голова. Вон какими предложениями стал сыпать! — Наконец, проворчала она. — Но думает она у тебя не о том. Надо было оставить тебе рёбра сломанными…
Даниил, чуть бледнея, усмехнулся:
— Ну, тебе же не сложно всё вернуть, как было, правда?
Алиса задумчиво кивнула и указала вперёд:
— Остановимся там. Это тоже дом в имуществе церкви, и ещё не используемый.
— Используемый? А для чего используются дома?
Размышляя, Алиса почесала висок, вытянула из волос чёрные катышки спёкшейся крови и пожала плечами:
— Как пристанище для инициаторов, защитников Единой, нищих или изгоев общества, чью вину церковь не признаёт…
— Да уж… Тайная система, направленная против государства! Или людей?
Алиса покосилась на него:
— Ты многое пропустил, шлясь по помойкам. Сейчас церковь, как и тысячелетия до того, — часть государства. И не малая часть. Без её духовного руководства вряд ли страна смогла бы подняться до нынешних высот.
Губы Даниила тонко растянулись в резиновую дрожащую улыбку:
— Не вижу высот… Но ты права. Я многое пропустил. И хочу разобраться.
— Тебе бы не в этом разбираться… А в том, кто ты и за что инициирован, — хмуро посоветовала Алиса.
Хмыкнув, он угрюмо ответил: