Медленно поворачиваю голову и равнодушно смотрю на вытаращенные глаза Скоряты. С него можно картину писать — «Не ждали». Я показушно зеваю с царственной львиной грацией, затем шумно хлебаю травяной настой. А после не мигая посмотрел прямо пленнику в глаза. Я ни хрена не гипнотизёр и не психолог. Но в этой ситуации Скорята сдался первым. Он кинулся ко мне и упал в ноги. Вцепившись в них, стал то ли рыдать, то ли причитать. Но он не винился, из этих звуков ясно, что он рыдает от радости видеть меня.
Богдан осуждающе посмотрел на эту сцену и вышел на улицу. Ну да, ему легко чистеньким оставаться. Не его в рабы определили. Не его в море за борт кидали на верную погибель. А сейчас он явно меня порицает.
Мне надоело унижение и я усадил Скоряту напротив. Пытаюсь разглядеть в нём признаки предательства. Но мужик сейчас больше похож на пьянчужку- попрошайку. Глаза воспалённые, поди не уснул в подполье, всё переживал за свою зазнобу. Губы трясутся, руки впрочем тоже.
— Ну, как поживаешь, мой друг? Как там меня уже схоронили, или ждёт ещё безутешная вдова?
Я говорю спокойным и даже равнодушным тоном. Будто ответы мне отлично известны, спрашиваю чисто из вежливости. Но на самом деле в них всё то, чего я так боюсь.
Когда сидящий напротив выхлестал горячий взвар, его попустило. Перестал трястись, теперь он больше похож на того, знакомого мне неунывающего товарища.
— Как же я рад тебя видеть. Я же тебя второй раз уже хороню, — опять затряс губами сидящий напротив.
— Ежели рад видеть, то скажи, кто меня на этот раз предал?
Скорята напоминает рыбу, вытащенную на берег. Шлёпает губами, беззвучно раскрывает рот и хлопает растерянными глазами. А потом сиплым тихим голосом произнёс, — а не знаю. Честно, не знаю. А наговаривать не привык.
Смотрю на него и думаю. Что не похож он соучастника. Был бы при делах, жил бы побогаче. Не думаю, что ему хватило бы терпения спрятать большую сумму денег и жить два месяца впроголодь.
— Да ты кушай, кушай. Голодный поди, а я пока подумаю.
Я встал и вышел во двор, чтобы не смущать того. Пусть подкрепится. Богдан, стоявший у плетня, подошел ко мне:
— Ну и, думаешь он?
— Нет, не похоже. Повсему он не причём. Но будем держать его при себе.
Минут через десять я вернулся. Наши ребята уже закончили трапезничать, один Скорята сосредоточенно жует. На меня глянул без опаски, вызова в глазах тоже нет. Значить простил, не держит обиду.
Говорили мы недолго, к сожалению Скорята не сильно мне помог. Вопросов не уменьшилось:
— А мы и не знали, что ты пропал. Мало ли, опять со своей заперся и милуешься. А когда ближе к вечеру пришла лодка из города и забрала твою барыню, стало ясно, что что-то случилось.
— Да какая лодка, кто послал?