Касание любви

Сбрасываю звонок и заезжаю домой за вещами. Оставаться в этой квартире у меня тоже больше нет никакого смысла. Забираю все самое необходимое и еду домой…. В тот дом, который должен был стать только нашим с Элей…

Глава 40

Две недели. Прошло целых две недели, за которые изменилось многое. Состояние Эли улучшилось, но она по-прежнему не приходит в себя. Это угнетает и причиняет боль. Я хочу увидеть ее голубые глаза, в которых утопал от любви. Хочу прижать ее к себе. Вся моя жизнь, наполненная яркими красками, без нее стала серой и обыденной. И если бы я только знал, как мне ее вытащить из этого состояния, я бы сделал для этого все…

Отец пытался связаться со мной, но все его попытки не увенчались успехом. Я ясно дал ему понять, что помощи от меня ему не будет. Но, видимо, он так сильно печется за свою репутацию, что мои слова его мало волнуют. Мать тоже отличилась со своими вопросами касательно моей женитьбы. Сказать ей о том, что отец кувыркается в постели сына с той, что в два раза моложе его, я пока не могу. Это новость может сыграть главную роль в будущем. И вываливать все козыри пока еще рано. Нужно быть готовым ко всему.

Подъезжаю на такси к больнице, чтобы не привлекать внимания, и поднимаюсь наверх. Он знает, что я приду. И не пытается меня остановить, за что я благодарен ему. После того раза я не видел ее. Все эти две недели меня ломало. У меня было желание сорваться к ней, но я не мог. Пока за мной стояла слежка, рисковать нельзя было. А сейчас я создал отцу проблемы и ему должно быть не до меня.

Прохожу в палату и сажусь рядом со своим ежиком. Она так похожа на спящую принцессу. Если бы она только знала, как мне плохо без нее. Беру ее за руку и прикасаюсь к ней губами.

— Эля, я знаю, что ты слышишь меня. Ты должна очнуться, — говорю ей. — Я так сильно люблю тебя, если бы ты только знала, как. Я виноват перед тобой. Мне не следовало отпускать твоей руки. Прости меня. Ты нужна мне, Эль. Только ты и наш ребенок….

Кладу руку на ее живот и осторожно поглаживаю его. Если бы я узнал о ребенке раньше, а не вот так…

— Я не хочу терять вас обоих, — говорю ей. — Ты дорога мне. Прости и за это…. Мне следовало сказать тебе эти слова раньше.

— Дим, хватит! — раздается голос Пашки, когда тот заходит в палату. — Держи.

Забираю у Пашки небольшой листок и внимательно его рассматриваю. Мне не нужно объяснять, что здесь изображено. Я и сам прекрасно все вижу. Это наш ребенок. Только наш с Элей….

— Держись, — хлопает меня по плечу. — То, что ей стало лучше и она дышит сама — это уже хороший знак. Но потребуется больше времени. Ты сам должен понимать. Реабилитация займет не один месяц.

— Я не оставлю ее, слышишь? — говорю брату. — Если потребуется, увезу туда, где ей смогут помочь. Сделаю все, что потребуется!

— Дим, спустись на землю! Ты, правда, думаешь, что отец позволит тебе это сделать? Он оборвал мне весь телефон в поисках тебя. Думаешь, он не ищет тебя? — говорит брат.

— Паш, мне плевать, что он там делает. Ему сейчас не до меня. И в ближайшее время так и будет!

Выхожу из палаты и спускаюсь вниз. Нельзя, чтобы кто-то видел меня здесь. Накидываю на голову капюшон и выхожу из больницы. Прохожу вдоль улицы и сворачиваю в компанию. Нет, к отцу она не имеет никакого отношения. Это моя собственная компания, которая в считанные дни может обрушить империю моего отца. Опустить его на самое дно и дать понять, какую ошибку он совершил. И если в нем еще есть хоть что-то человеческое, он все поймет. А если нет, то это неважно.

— Дмитрий Константинович, какими судьбами? — задает вопрос мой зам.

— Поговорим об этом позже. Сейчас мне нужна вся документация. Мы должны подготовиться к важной встрече, которая состоится в ближайшее время.

— Не пойми меня неправильно, парень, но твои игры с отцом могу обойтись тебе боком, — говорит Николай Вершинин. Он же тот, кто работал с моим отцом бок о бок больше десяти лет.

— Я знаю, но у меня есть козырь. Мне нужно лишь правильно все разыграть.