Вздрагиваю и поворачиваюсь. Паша стоит в дверном проеме и смотрит на меня. Я не знаю, что мне сказать. Чувствую себя чересчур неловко и не замечаю, как касаюсь кастрюли. Вскрикиваю:
— Ай…
— Извини, не хотел напугать, — произносит мне. — Покажи руку, я посмотрю.
— Не стоит, все в порядке, уже не болит, — улыбнувшись, отвечаю ему.
— Давай тогда помогу.
Паша, засучив рукава, подходит к раковине и моет руки. С удивлением смотрю на него. Впервые такое вижу, чтобы парень сам стремился помогать.
— Что такое? — смотрит на меня, а я улыбаюсь.
— Нет, ничего, просто я….
Не дает мне договорить и перебивает, — Не можешь поверить, что такие, как я способны на простой человеческий труд?
А потом Паша зажимает кран и на меня брызжет вода, отчего начинаю громко вскрикивать и смеяться.
— Прекрати, Нинка же убьет потом, — говорю ему, улыбаясь.
— Если это единственный способ, чтобы ты чаще улыбалась, ничего я не сделаю, — отвечает Нинка. — А вот инициатору, придется взять тряпку и вытереть здесь все.
Поворачиваюсь к плите и выключаю кашу. Уменьшаю огонь и выхожу с кухни прямиком в свою комнату. Снимаю мокрую футболку и шорты и переодеваюсь в сухую одежду. Как неловко вышло. Надеюсь, что он ничего не заметил.
Стук в дверь. Быстро натягиваю на себя топ и сухую футболку.
— Эль, это я. У тебя все хорошо? — интересуется Нинка.
— Да, заходи…
На самом деле, если скажу, как есть в действительности, это не понравится никому из нас. Но, пожалуй, с этими проблемами я разберусь сама.
— Эль, ты мне ничего не рассказываешь, закрываешься в себе… — произносит Нинка.
— Не волнуйся, все правда хорошо, — отвечаю, улыбаясь, но мне так хочется с ней поговорить о наболевшем, только я не могу. Мне не хватает смелости. Раньше я была ребенком, поэтому было проще, но не сейчас.
— Пойдем, нужно же курицу вытащить, а то сгорит…. — говорю ей и тяну за руку на кухню.