Я не раз задавалась вопросом: «Зачем главный босс периодически заходит по утрам к Фразину? Ведь очевидно он хорошо знает своего партнера. Илья всегда опаздывает, то есть задерживается. Да и вообще, давно изобрели сотовую связь, можно просто набрать Фразина и сказать, что хотел. Странный человек».
Собрав осколки разбитого стакана, села на рабочее место. Запустила компьютер и положила перед собой небольшую синюю папку. Всю текучку за исключением секретных документов я должна была хранить не только в электронном виде, но и дублировать на бумаге.
Чай пить уже расхотелось. Настроение было так себе. Дожить бы как-нибудь до обеда, а там любимые слойки с манговым соком и подруга Светик поделится со мной положительными эмоциями.
— Привет, крошка, как жизнь молодая?
— Привет, Илюш, тебя Громов искал. Сам приходил, видать что-то срочное.
— Информацию принял. Арин, можешь еще раз… передать?
Перед моими глазами возникла коробочка известного ювелирного бренда.
— Илья, опять? — раздраженно клацнула мышкой. — Когда это закончится? Вы как дети малые, честное слово? Настька от тебя бегает, ты ей через меня презенты передаешь. Ну, поезжай ты к ней! Поговорите уже наконец-то нормально!
— Она меня не пускает. В своей квартире замки сменила, — нервно засовывая руки в карманы, свояк отвернулся в сторону. — Давно стоило эту однушку продать, тогда и бегать от меня было бы не куда. Вот скажи, Арин, разве я виноват, что бабы сами на меня вешаются?
— Знаете, что, Илья Дмитриевич, если б не давали повода, не вешались бы.
— И ты Брут? Да, Ариш?
— Ладно, давай передам. И кончайте уже это ваше «танго». Жалко смотреть.
— Это ты сестре своей скажи, — выплюнул Илья.
— Ага, нашел камикадзе, — фыркнула я.
Глава 3
А через два часа пришла Островская без предварительной записи. Бывшая прима балета к шестидесяти годам решила развестись с сорокалетним мужем, которого совершенно случайно поймала на «горячем». И эта «хрупкая лань» уперлась своими «железными пуантами» и требовала, чтоб ее разводом занимался непосредственно Фразин. Мама Ильи была ярой поклонницей таланта Островской и хорошей знакомой, поэтому отказ бывшей приме, это все равно что отказ собственной матери.
А дальше понеслось. Обед мы пропустили и все дела отложили на потом. И спустя два часа в обществе этого «умирающего лебедя» я от всей души сочувствовала ее загулявшему мужу. После долгожданного ухода Островской мы с Ильей заказали перекусить и я вспомнила, что он так и не поднялся в обитель главного босса.
— Илья, ты о Громове забыл? А то еще подумает, что я тебе не передала сообщение.
— Я ему уже набрал, сказал: «Что у нас аврал в лице Островской». Он ответил: «Ничего серьезного». Так что, можешь расслабиться.
— Фразин, а что ты так на меня смотришь? Ты же все это время рядом был, когда ты успел позвонить?