— Кирилл Аркадьевич, я не виноват. Я копейки никогда не брал, клянусь вам! — опять завел свою шарманку главбух, снова начиная умирать от воображаемого инфаркта.
После того как безопасник вывел Кузьмина из кабинета, в нем опять образовалась гнетущая тишина.
— Арина Федоровна, хочу довести до вашего сведения, не надейтесь, что вам удастся вернуться в приемную Фразина.
Арсеньева окинула меня презрительным взглядом, молча развернулась и уже в дверях.
— Тогда мне придется купить стрихнин, и опередить Горлину. Или вы предпочитаете мышьяк?
— Благодарю, вашего яда вполне достаточно.
Глава 24
Арина
После нашего своеобразного разговора «по душам», Громов так и не позволил вернуться в приемную к Фразину. А Илья-предатель не захотел меня поддержать. Видите ли, ему не понравились мои «железные» аргументы, это все надуманные, глупые, беспочвенные капризы.
А еще сказал, что не ожидал от меня такого непрофессионализма. А я не ожидала от себя, что эти слова так заденут меня за живое, поэтому решила подумать о смене руководства в целом. Уйти из холдинга и сжечь все мосты, но такие мысли моя душа всячески отвергала.
С того неприятного разговора Громов больше не переступал черту корпоративного этикета. Голос его был тверже металла, поручения отдавались резкими, отрывистыми фразами.
Хотя иногда он все же расплескивал свою ядовитую ревность. Когда мужчина не мог совладать с эмоциями, глаза метали молнии, а голос становился арктически-ледяным.
Два дня назад он застал меня за чтением приглашения, в котором Алексей звал покататься на коньках. Громов прожег злобным взглядом коробку пирожных и милый горшочек с нежно-розовой примулой, стоящих на моем столе. Так я думала стена падет «смертью храбрых» когда господин начальник со всей силы хлопнул дверью своего кабинета.
Сам наломал дров, а теперь бесится.
В итоге цветы нашли свое место на стеллаже, пирожные были съедены со Светиком, а от приглашения я отказалась.
Все мысли были заняты совершенно другим субъектом и из-за этого я на себя очень злилась. Вот ведь бабская дурость.
Я не могла успокоиться, от разъедающих предположений. Что ту блонди, с выдающимся бюстом, Громов специально притащил к себе от элементарной ревности.
Ага, давай, Арсеньева, оправдывай его. Молодчина, так держать. Давай, пусть еще один «член» тебя за человека не считает. Мы же гордые, разобраться на месте не можем. И спросить по нормальному видимо тоже не судьба. Пускай теперь от своей ревности зубы себе в порошок сотрет.
На столе завибрировал смартфон.
Кирилл