— И сыну нашему это богатство не нужно, — продолжает свою пластинку.
— Хорошо, как скажешь, — я соглашаюсь с ним, знаю, что сейчас он никого не захочет слушать, кроме самого себя.
Подхожу к сыну, протягивая к нему руки. Прикладываюсь губами ко лбу, оставляя короткие поцелуи на молочной коже. Какой же он все же сладкий.
— Я вас люблю, маленькая, — выпаливает как на духу. Паша редко говорит о своих чувствах, но мне достаточно его действий. Он все делает для нас. Порой даже невозможное.
— И мы тебя, — улыбаюсь.
— Я самый счастливый, — подходит ближе.
— Это точно! — киваю.
— Не знаю, как ты меня терпишь.
— Я не терплю, а люблю! — накрываю губы мужа, но Степка требует к себе внимание.
Смеюсь, а Паша прижимает нас к себе. Мой самый дорогой, сильный мужчина, который не сдался и сделал все возможное и невозможное, чтобы мы стали семьей. Настоящей. Которой не было у нас в детстве.
Конец!