— Максим. — Рука дяди ложится на моё плечо, наверное, он много раз меня звал, но я не слышал.
Интересно, он чувствует вину?
Это был наш позор, мама все время говорила мне, молчать об этом. Но накануне отец чуть не забыл ее до смерти, из-за того, что она поздоровалась с соседом. Мама называла это ревностью, я бы назвал это по другому — жуткой болезнью. В тот день мы поехали в гости к дяде, и тёте и я решился попросить помощи. Дядя всегда казался мне хорошим человеком, лучше, чем отец. Тогда он не поверил мне. Сказал, что это детские бредни и сделал кое-что ужасное, рассказал обо всем отцу.
До утра ни моя мать, ни отец так и не дожили. Я лишился своей золотой клетки, но не стал свободным — всего лишь сам стал клеткой, для чего-то ужасного.
Дядя Игорь знает, что он косвенно причастен к этому? Наверное, догадывается, его мучает вина. Но виноват ли он на самом деле? Стоит ли мне винить кого-то еще, кроме себя и того чудовища, запертого в клетке?
— Пойдем, пойдем, дорогой. — Он оттолкнул меня подальше в комнату, даже закрыл дверь, что бы я ни видел, что будет происходить дальше на улице.
Со второй комнаты вышла бабушка, ее теплый взгляд вызвал некоторое смятение. Она меня не боялась, совсем. Платок в белый цветочек, серое платье старомодного кроя и поверх цветастый фартук.
— Проходи, дорогой. — Она пропустила меня в маленькую комнату без окон, освещенную только свечой. Здесь только кровать и тумбочка, что навлекало на неприятные мысли. Это место больше похоже, на место для заточения.
Вошел и обернулся на женщину, она не предлагала мне присесть, только смотрела на меня странно. Дядя и тётя остались в предыдущей комнате вместе с ней, от чего я еще больше чувствовал себя пленником. Ее долгий и пронзительный взгляд щекотал нервы, но я не хотел с ней разговаривать. Как в прочем, и с остальными людьми. Не хотел никому объяснять, как так вышло, что мои родители погибли, а я вышел. Не хотел даже себе отвечать на этот вопрос.
Дядя Игорь поспешно рассказывал бабушке историю моей жизни, та никак не реагировала на нее. Даже когда он решился рассказать о том, каков мой отец был на самом деле, она никак не отреагировала. Дядя выговорился, облегчил свою душу, но даже не подумал попросить прощения. Я уже часть его искупления, вместо слов, уже никому никому не нужных. Вот только до какой поры он еще будет терпеть меня, воспоминание о совсем непримерном брате? Сколько он будет терпеть в совсем доме его убийцу? Ведь сколько я не думал и не пытался вспомнить о прошлом, только этот ответ на все вопросы приходил в мою голову. Мне только восемь, но кажется, я повзрослел за одну ночь на много лет. Поседел, как старец и заточил в себе собственное чудище, о котором ни рассказать, ни думать не хочу.
— Мальчик мой, — Прошептала бабушка, положив руку мне на голову.
— Вы сможете ему помочь? — Тихо спросил дядя, в его голосе не было надежды, он не верил.
— Вопрос не в этом. — Бабушка взяла меня за подбородок и заставила посмотреть в свои серые глаза.
— Так вы не поможете? — Уточнила тётя, в ее голосе можно было услышать беспокойство.
— Вопрос в том, что он сделает с ней, когда найдет ее? — Она улыбнулась снова, только в этот раз ее улыбка показалась мне ужасной. Я вырвался и обошел ее, отступая к дяде.
Ведьма, точно ведьма. Почему-то сразу пошла у меня такая ассоциация. Что-то жуткое в этой бабушке, на первый взгляд не приметное.
— О чем она говорит? — Спросила тётя и разозлилась. — Ты кого вообще нашел, бабку какую-то больную!
— Не понимаю… О чем вы говорите? — Дядя пытался держать лицо, пока я отступал за него.
Я понимал, о чем она говорит. О девочке, и ее жестоком отце. Ведь когда он найдет ее, случится что-то плохое.
— Скорее, пока не стало слишком поздно. — Ведьма смотрела только на меня, и что-то в этом взгляде заставило меня вздрогнуть и сорваться с места.