Она все так же лежала, пока я медленно к ней подошел и посмотрел на напряженное даже во сне лицо. Ох, до чего же с ней тяжело… Поднял ее на руки, весит конечно прилично. Кажется, это девушка, так что еще и спальня должна быть, а то тут ее сестрица на весь диван раскинулась. Спальня и правда была, дальше по коридору, судя по всему ее Марго обставляла, ну и хрен с ней. Оттянул одеяло, положил это недоразумение на кровать и остался стоять рядом, смотря как она спит. Свое поведение объяснил себе только минут через пять, когда понял, что она даже не разделась. Стащил с нее кроссовки, затем снял куртку и отнес их в прихожую. Зачем-то вернулся в ее комнату и долго решал снимать ли с нее джинсы или не стоит. Размышления закончились, когда она повернулась набок во сне и я увидел, как сильно надавил ее ревень на них. Вздохнул и все-таки стащил с нее штаны и аккуратно положил их на кресло, предварительно забросив куда подальше ремень. На кой чёрт она его носит, если он ей так давит?
Чувствую странно. Сейчас, когда не раздражает, у меня такое чувство что она что-то вроде моей сестры, которую я просто до чертиков ненавижу. Попытался настроиться на ненависть, даже подумал сходить на кухню за ножом и горло ей перерезать, но не смог, уж больно невинно она смотрится, когда спит. Даже если не брать в расчет розовые кружевные трусики на ее толстой заднице, и дыры в этой старой белой футболке, настолько дырявой, что такой же розовый лифчик видно. Вздохнул, накрыл это недоразумение одеялом по самое горло и застыл в нерешительности, не зная, что делать дальше.
Уходить не хотелось, борьба со зверем вымотала, и я просто непросто, уже хотел покоя и поспать нормально. Кровать в этой комнате была большая, а если учесть, что квартира и так наша, я без зазрений совести лег со второго боку, оставив ей большую часть кровати и одеяло. Прикрыл глаза, чувствуя ее запах и наконец спокойно уснул.
Глава одиннадцатая. Кто же я
Глава одиннадцатая. Кто же я
Ногти полоснули по плечу, отбросив в стенку и до предела натянув цепь на ноге. Волк зарычал в гневе, в один прыжок попытался достать до меня. Огромная челюсть клацнула возле моей головы, после чего мне не осталось ничего другого, как дать ему в челюсть кулаком. Боль после удара была ужасная, кажется я сломал несколько костей. Волк завыл и отпрыгнул в сторону громко рыча, только уже на приличном расстоянии.
— Что происходит! Ен! — кричу, кривясь от боли.
— Твою же мать, — ругается кудрявый этот.
Смотрю на него, он валяется на полу, с плеча хлещет кровь, когти волка проткнули его насквозь. Он пытается зажать рану рукой, но это не дает эффекта, так и кровью истечь не долго. Парень стонет от боли, получить такую рану сейчас, когда нет звериной регенерации очень опасно.
— Почему он превратился, а мы нет? — спрашиваю у него, смотря на волка.
— Это переход парень! Ты что раньше не выдел? Смотри, он все еще на двух стоит, как человек.
Ен, то что было раньше им, и правда стоит на двух. Его размеры стали больше, он неуклюже пытается сорвать с ног кандалы, но пака слишком слаб.
— Есть вопрос поинтересней, брат. Он сейчас еще слаб, но через несколько часов станет сильнее и тогда кандалы и твой кулак его не остановит. Что тогда мы бедуем делать? — кудрявый плюет кровь.
— Это началось из-за того, что мы перекрыли подачу газа? — интересуюсь, проверяя сколько костей на руке сломал.
— Вряд ли, — кудрявый срывает с себя лохмотья, раньше бывшие одеждой и рвет зубами на полоски, перевязывает рану.
Подхожу к нему, помогаю, иначе он не справится. Больше не чувствую в себе злости на него, злость заняло беспокойство.
— Ты как? Нормально? Выглядит не очень, — прижимаю целой рукой его рану, разные тряпки алеют от крови.
— Превращусь и все будет нормально, — отвечает он тяжело дыша.
— Это долго с ним будет происходить? — сменяю тему, видя, как ему тяжело.
— Я же говорил, дня два — три в среднему если перейдет конечно, — парень кривится, садясь в углу и подпираясь спиной об угол.