— Ну, Вы им привет передавайте.
— А правду говорят, что Вы не были отличником учёбы?
— Не врут. Троечник, а запилил конституцию в отдельно взятой стране, ещё и министром стал.
— Ну, для троечника Вы вообще сильно продвинулись.
— Предок помогал, — неопределённо пожал плечами я.
— А раньше тут не было города? — осторожно спросил Румянцев.
— А этот вопрос, как вопрос о статусе монарха, опасный вопрос, такой, на который не хочется отвечать и не хочется, чтобы он поднимался.
— Ну что ж, все имеют право на свои тайны.
— Коммерческую тайну. Я не хочу Вас обидеть, но тут внедряется целая концепция регионального влияния, согласованная с государем.
Здорово, чуть что, переводить стрелки на императора, зная, что все его боятся и переспросить не могут.
— Ну да, сказывают, что Вы имели личный разговор и конституция принята после этого. Вы знаете тайну, которую не знают другие.
Реальная последовательность была иной, но спорить я ним не стал.
А он, словно хотел сказать что-то ещё, что-то важное, но после некоторых колебаний, смолчал.
Мы продолжили беседу на нейтральные темы, и Румянцев показался мне крайне образованным и разумным человеком, мы даже обменялись контактами, потому что его клан имел интересы в пошиве шуб и изделий из ценного меха.
— Вы можете поставить закупочную точку прямо в городе.
— А охотники к Вам захаживают? Или война вносит свои коррективы?
— Война влияет на всё.
— А если она затянется?
— Кто-то из древних говорил, что войну можно начать по желанию, но никогда она не завершится по твой воле. А в нашем случае, мы её и не начинали.
— Ну, я всецело на Вашей стороне, Аркадий Ефимович. А что Вы не спросите помощи у государя?