Где-то есть ты

– Пусти, – жалобно проскулил Сашка.

– Ты же хотел после меня помыться?

– А я не выдержал!

Открыла ему дверь, не вылезая из ванной. Он мигом скинул трусы и

с улыбкой чеширского кота полез ко мне.

– Вот дурачок! – Плеснула в него водой.

Он сел у моих ног и начал ловить языком падающие капли.

– И как делить один душ на двоих? – Спросила, направляя струю

воды в свою сторону. Тогда Сашка разлегся и начал вопить:

– А-а-а! Помогите! Я напился в хлам, мне плохо!

– Не дурак, ли, а? – Нагнулась и поцеловала его. – Только не паясничай. Иди скорее сюда, вымою тебя.

Он с удовольствием подставил мне спину. Потерла его мочалкой, вымыла шампунем голову, нежно массируя, и смыла пену.

– Ой-ой-ой! – Захохотал Абрамов, когда начала намыливать ему подмышки. – Так мне в последний раз только мама делала в детстве! Я стесняюсь! А-а-а!

– Вот так тебе мама точно не делала... – прошептала, прижимаясь к

нему голой грудью и чувствуя, как он сразу тяжело задышал.

Глава 26

– Наверное, в этом моя ошибка. Стараюсь чаще тебе звонить, больше бывать с тобой, но ты все равно умираешь от одиночества, – вздохнула Мила, нарезая перцы. Она собиралась заморозить их на зиму.

– Нет, Мил, что ты… – Вытерла руки о фартук, отложила нож и села рядом. – Можно быть в окружении сотен людей и оставаться в душе одиноким. Ценю твою поддержку, но эта пустота – она в моем сердце. И от друзей никак не зависит. Когда человек любит и любим, он полноценен, что ли. Его сердце наполнено, оно ничего больше не ищет, не жаждет. Просто спокойно живет. А у меня ведь, сама знаешь, другой случай...

– Значит, Абрамов опять вчера смотрел на тебя этим своим безразличным взглядом, да?

– Вроде того, – буркнула, комкая полотенце.