– Мне сейчас так хорошо, как никогда прежде, а ты все про свое.
– Только не теряй голову.
– Хорошо! – Я отошла от окна и выключила чайник. Взяла две
кружки, поставила их со всего размаха на стол. – Почему ты не можешь
просто за меня порадоваться?!
– Ну, извини. – Милка вскочила и, преданно заглядывая мне в глаза,
принялась раскладывать по кружкам чайные пакетики. – Евочка, это все
моя интуиция... Ну не дает она мне покоя! Мы с твоим Сашей сегодня виделись у Мити в больнице.
– И что?
– Вижу, что он очень добрый, веселый. Но абсолютно не серьезный. Не подходит он тебе, не дорос еще. И никогда не дорастет! Ты
мечтаешь, что он найдет работу и остепенится, – она тяжело опустилась на стул, – но такие люди до сорока лет гуляют, а потом,
оставшись с голой жопой, женятся, чтобы было, где жить и кому кормить их.
- Конечно.
- Такие люди никогда не оценят твоих жертв. С ними нужно только дружить, ведь для друзей они самые лучшие, а в семье – ни на что не годны!
– Ты его совсем не знаешь. – Рука дрогнула, и кипяток из чайника расплескался по скатерти.
– Да и не надо мне знать. – Мила уставилась на расползающиеся по ткани разводы. - Хорошо, если я не права, но, едва пообщавшись с ним, сделала для себя выводы. Он сейчас ослеплен твоей красотой,
хочет тебя, и сам верит в то, что влюблен, но стоит только задуматься
о чем-то серьезном – убежит. Я тебя так люблю и не хочу, чтобы кто-то
разбил твое сердце, пойми...
– Все будет хорошо, Милка, – я подошла к ней, намереваясь обнять, и