-Мама, этому мальчику уже тридцатник есть. А на Тимку похож - так это может потому, что он его отец? Впускай, конечно, ведь двери вынесет.
То, чего я боялась больше всего, теперь стоит у моего порога. Ничего не поделаешь, надо принимать вызовы судьбы достойно.
Из прихожей послышались голоса, мама на неплохом английском (из-за своей работы ей пришлось выучить этот язык уже в зрелом возрасте) приглашала кого-то пройти. Я замерла, сердце заледенело болезненным комком, не давая вздохнуть. И… вот он, мой персональный кошмар, стоит, небрежно прислонясь плечом к косяку двери. Какое-то время молчим, разглядывая друг друга. Черные волосы взъерошены, будто он дёргал себя за них, в распахнутом вороте черной кожаной куртки виднеется высокий ворот черного свитера. Черные же джинсы облегают узкие бедра. Ну, точно, ангел ада! Какой же он красивый! Неужели за год я забыла? Но таким злющим я его ещё не видела. Губы сжаты, на скулах перекатываются желваки, глаза сощурены до щелочек.
Впору бежать до канадской границы. Но я, как дура, замерев как кролик перед удавом, молча, не шевелясь, продолжаю жадно разглядывать любимого. Господи, а похудел-то как! Они там, в своем модном доме, совсем рехнулись, что ли? Человек ведь не может совсем без еды! Или опять свою лапшу жрал? Гад, убью! Полтора года отучала от этого фастфуда, так нет, стоило уехать, он опять за свое! Боже, о чем я думаю, дура! Наконец, Тэ решил, что я уже достаточно прониклась и заговорил. Ну, как заговорил? Больше похоже, что он просто выплевывал слова:
-Как ты посмела сбежать, не сказав мне ни слова? Почему ты поверила откровенному вранью, но не поговорила со мной? Почему ты не верила мне? Я хоть раз сказал тебе неправду? Ты поверила глупой девчонке, которой задурила голову хитрая интриганка! А мне сказать хоть что-то могла? Почему потом не написала, не позвонила, когда узнала, что у нас будет ребенок? Именно у нас, а не у тебя! Что ты молчишь?
Сама не знаю, почему, может, от неожиданности, брякнула:
-Опять на лапше сидел? Ну что ты за человек, Тэ! Стоило чуть тебя из внимания выпустить, как ты опять гадость ешь! И желудок ведь болит наверняка!
Тэ в два шага преодолел расстояние от двери до кресла, в котором я сидела перед кроваткой Тимки, и неожиданно рухнул на колени, уткнувшись лицом в мои колени.
-Рита, что же ты наделала! Ты обрекла нас на год пребывания в аду! Я ведь, даже когда пил беспробудно месяц, ни на секунду не мог забыть о тебе. А уж потом… думал, назло забуду… где там… ты, как глубокая заноза, сидела во мне. И больно, и вытащить не хочется. Там, на островах, где клип снимали, я все ювелирки оббегал, искал кольцо для тебя, чтобы понравилось. Прилетел, а ты какая-то странная была. Думал, нервничаешь из-за альбома, ждал, пока вся кутерьма закончится, чтобы надеть тебе кольцо на палец и замуж звать. А ты сбежала. А я, как последний дурак, так и носил весь год это кольцо с собой. Перекладывал только из кармана в карман другой одежды, но носил с собой. Ждал, что ты появишься в любой момент.
Руки сами потянулись погладить Тэхи по голове, как маленького. Но я старалась вложить в это нехитрое действие все, что я чувствовала - нежность, тоску, любовь. И как-то даже закрались у меня сомнения в собственной правоте и в своем бегстве. После слов Тэхи я и сама засомневалась - а почему я так однозначно тогда поверила его сестре? Почему не поговорила с ним самим? Есть только одно оправдание - это нервы, напряжённые в связи с беременностью, о которой я не знала, толкали меня на необдуманные и нелогичные поступки. Но как это объяснить ему?
И тут сыночек, который до сих пор сидел молча, разглядывая незнакомого дядю, сердито разговаривающего с мамой, решил, что все, хватит, достаточно он себя хорошо вел! Он просунул ручонку между прутьями кроватки, и игрушкой-погремушкой изо всех силенок шлепнул Тэ по голове и сердито сказал: "Ня!!"
Игрушка была лёгкая, конечно, но с брякалкой внутри, и звук удара был громкий. Это могло обозначать только одно - король желают продолжать играть, а тут маму отвлекают. Тэхи во все глаза смотрел на сына, тот, прикусив нижнюю губу (папина привычка!), тоже исподлобья разглядывал отца. Потом Тэ дрожащим почему-то голосом спросил:
-Можно, я возьму его на руки? Пожалуйста, Рита!
Я пожала плечами.
-Твой ведь сын, надеюсь, не сомневаешься. Бери, только куртку сними.
Ух, как он сверкнул на меня глазами! Аж зажмуриться захотелось! Но куртку сбросил прямо на пол. Ну да, узнаю дорогого! Вздохнув, подняла куртку с пола, повесила на спинку кресла. Нда, сей куртец стоит минимум как десять тысяч заокеанских доллеров! А мы ее по полу пинаем...Тэ держал Тимку на руках бережно, хотя было заметно, что ему хочется прижать малыша к себе, но боится испугать сына. А Тимка внимательно изучал лицо незнакомого дяди, раздумывая - признать за своего или устроить рев, чтобы его немедленно вернули маме?
Но кровь - не водица. И Тимка согласился, что дядя достоин его королевской тушки, чтобы носить на руках. А он любил это дело, в смысле, на ручки. И в знак согласия уцепился пальцами за нос отца. Нет, это надо прекращать! Успеют ещё налюбоваться друг другом, надо уложить ребенка спать, иначе вечером нас будет ждать концерт без заявок.
-Тэ, положи его в кроватку! Одеялом укрой и покачивай, пока не уснет. Можешь песни ему петь, он подпевать будет. Как замолчит - спит значит.
И он послушался меня беспрекословно. Уложил малыша и, сев на пол возле кроватки, покачивал ее и пел. Тимка в нужных местах поддерживал отца дуэтом. Наконец, ребенок уснул, подложив ладошку под щёчку. Тэ все продолжал сидеть и смотреть на него, мне даже немного обидно стало.
-Ты чего прилетел? Без предупреждения… Чон всё-таки проболтался!