Совесть у зверька наличествовала, и он с несчастным видом выпустил добычу из лапок. Тут-то его ректор и вернул в исходное положение, и Лампыч воспользовался моментом, торопливо состроив гримасу: как вы могли плохо подумать обо мне невинном?
– Итак, возвращаемся к моему вопросу. Что мы будем со всем этим делать? – повторил господин ректор, внимательно глядя на фамильяра. Если бы я смотрела на Лампыча, я бы ничего и не заметила. Вот только за столько лет я все его фокусы уже наизусть знала и невинной мордочке не верю. А вот то, как ректор едва сдерживает смех, видела впервые. И это зрелище оказалось куда интереснее… То есть вы, господин демон, вовсе не такой строгий сухарь, каким пытаетесь казаться? Прекрасно. Значит, у нас есть шанс поладить!
– Понять и простить? – предложила я, заискивающе глядя на ректора. Как-то очень своевременно вспомнила, что некоторые проблемы можно решить и без применения давления. Хитростью и беззащитностью. Поэтому и выражение лица состроила соответствующее.
На мгновение наши взгляды с господином Бертраном встретились. Я на мгновение утонула в расплавленном серебре его глаз, на дне которых, кажется, плясали огоньки пламени. А потом ректор вдруг рассмеялся. Громко. Раскатисто. Искренне. И до меня вдруг как-то разом дошло, что он еще вполне молодой мужчина. Красивый. Харизматичный. Залипательный. Черт, я начинаю думать, как Алиса!
– Знаете, адептка Ведозерова, вы не перестаете меня удивлять, – покачал он головой. – Вы и ваши подруги находитесь в Академии чуть больше часа, а уже умудрились поставить ее на уши.
– Мы не специально, – честно ответила я, мысленно выругавшись в сторону подруг. Ну вот почему они молчат-то? Мне сейчас их поддержка вовсе бы не помешала!
– Еще бы вы это делали специально, – хмыкнул он. Тут-то наконец вмешалась Власта:
– Мы просто пытаемся отстоять свое. Например, нам обещали здесь комфортное пребывание. А на деле…
– А что на деле? – резко повернулся к ней ректор. Наш контакт взглядами прервался, и на какое-то мгновение я почувствовала сожаление. Глупо, конечно, но я даже почувствовала легкое раздражение на подругу.
– А на деле нас поселили в какой-то клоповник! – возмутилась Власта. – Там, по ощущениям, не жили лет пятьдесят, не меньше. А у нас фамильяры – натуры ранимые.
– Серьезно? – как-то очень серьезно уточнил ректор и выразительно покосился на Лампыча: дескать, это вот этот вот енот – ранимая натура? Да он даже уронить толком ничего не может, все поймает и притащит в хозяйство!
– Именно! – выступила и Ярина. Сейчас мы с подругами держались единым фронтом, хотя я и не была уверена, что стоит жаловаться на коменданта. Не только же в нелюбви к ведьмам дело, правда? Наверняка, есть еще причины, почему нас туда поселили.
– Какая комната? – деловито уточнил ректор. Почему-то у меня. Я недоуменно моргнула и честно ответила:
– Пятая на первом этаже.
Ректор ничего не сказал. Только глазами сверкнул. Очень выразительно. Так, что мы дружно отступили на шаг. Заметив нашу непроизвольную реакцию, мужчина замер и отрывисто проговорил:
– Все ясно. Эльвира! – крикнул он в сторону двери. На пороге тут же появилась знакомая нам демонесса, которой еще пять минут назад почему-то не было:
– Вы что-то хотели, господин Энтони? – уточнила она. Начальник же раздраженно бросил:
– Рональда ко мне. Срочно!
В его тоне послышалось что-то такое, что секретарша кинула на нас настороженный взгляд и поспешила убраться, пообещав все сделать. А господин ректор выдал:
– Не переживайте, девочки. Сейчас мы разберемся, что за недоразумение произошло.