Эйнар обвел глазами темную колышущуюся массу. Сам бы он не разглядел и тем более не узнал в толпе старуху Вальдонию, но деревенские расступились — будто вода отхлынула, обнажая единственный черный камень.
— Сыно-о-ок… — выдохнула вдова, валясь на колени. — Младший мо-о-ой… Да что же это…
Прежде чем заговорить снова, Эйнар вспомнил миску с побрякушками и ворох шалей.
— Узнаете, значит. А этого? — кивнул он на второго гарвийца старосте.
— Пришлый он, — заискивающе ответил староста, поглаживая странно куцую бороденку. — В том году только пришел. Не наш…
— Если в том году, значит, ваш, — тяжело уронил Эйнар. — Вина их доказана, есть свидетели и улики. Как офицер короля приговариваю этих людей к немедленной смерти через повешение.
— Да как это? — истошно крикнул вдовий сын в оглушительной тишине после слов Эйнара. — Я же не знал! Не хотел я! Клянусь, господин капитан! Брат меня сманил!
— Брат виноват, значит? — тяжело и холодно повторил Эйнар. — И давно он тебя сманил?
Вдовий сын смотрел на него круглыми глазами, не соображая от страха, что ответить. Мальчишка, щенок… Только из этого уже не вырастет честного пса: ни пастушьего, ни охотничьего, ни даже просто шавки, стерегущей дом и радующей детей. А чтобы из него не вырос волк или шакал, об этом придется позаботиться Эйнару.
— Господин капитан, господин капитан!
Вдова, уразумевшая его слова, рванулась вперед и рухнула к ногам Эйнара, пытаясь их обнять. Он торопливо сделал шаг назад, велев:
— Поднимите ее. Быстро!
Ошалевшие новобранцы — эти тоже не ожидали, видно, что поход в деревню кончится казнью, — подхватили женщину.
— Господин капитан, — рыдала старуха. — Младшенький ведь он! Один остался! Это Ирек его сманил, демонское отродье, сызмалу от него толку не было, а теперь и брата загубил. Помилуйте! Всю жизнь за вас буду богов молить, сколько хватит мне той жизни! Не оставляйте одну, господин капитан, не дайте пережить кровиночку!
На одно-единственное мгновение у Эйнара и впрямь мелькнула мысль оставить вдове сына. Трусливый да пуганый — вдруг и впрямь возьмется за ум? Хоть будет кому приглядеть за старой. Но он не зря велел своим щенкам смотреть на испачканную кровью одежду и помнить.
— Женщина, — сказал Эйнар. — Как давно твой младший ушел из дома?
Старуха, рыдая, мотала головой, и Эйнар повернулся к старосте. Тот, чуя за собой и деревней немалую вину — им бы раньше предупредить о пришельцах да поучаствовать в облаве, — торопливо отозвался:
— Дней десять, как ушел он. Всего-то дней десять. Мы думали, на охоту подался парнишка. Кто ж знал…
— Кто знал… — снова повторил Эйнар, глядя на старосту в упор. — Ну-ну…
Глава деревни под его взглядом икнул и попятился.